Михаил Ходаренок: Зенитные ракетные страсти

- Да отлупили их на аэродроме по первое число. Техник потом шваброй в грузовом отсеке кровь вытирал. Ведь эта "мазута" только тогда храбрая, когда их двадцать на одного.

Волков покивал согласно головой.

- Ладно, командир, - пилот по-товарищески хлопнул Волкова по плечу, вылет у нас ровно через два часа по Москве, мы - обедать, затем я к диспетчеру, получаем погоду по маршруту, добро и - летим. Понял? Давай! Мои ребята тебе помогут. Шевелись!

Постояв еще немного и посмотрев, как волковские бойцы дружно поволокли свои коробки и мешки в чрево самолета через уже открытый грузовой люк, летчик кивнул:

- Ну, мы пошли.

К самолету между тем уже подруливали топливозаправщик с 22-тонной бочкой керосина и машина автономного электропитания. Подготовка к вылету началась.

Волков с некоторым сомнением похлопал ладонью по фюзеляжу "Ан-12". Обшивка самолета больше напоминала городской трамвай с заводской окраины, куда по утрам с матюгами втискивается пьяный гегемон, чем воздушный лайнер.

Уже собравшийся было уходить пилот, уловив взгляд Волкова, а равно и его сомнения, решительно заявил:

- Нет, ты это брось! Не сомневайся. Не самолет - ласточка! "Адидас"! Пятнадцати лет еще не пролетал! Шестьдесят седьмого года выпуска, последний такой был выпущен в шестьдесят восьмом. Новье... Ты не смотри на него, как на генеральскую "Волгу", это же рабочая лошадь, у него только планер не первой молодости, а остальное все с иголочки! Понял?

Погрузка закончилась. Бойцы раскладывали матрасы, переговариваясь, занимали места в грузовом отсеке, кучкуясь по землячествам и году призыва.

Волков, уже собиравшийся забраться в чрево пузатого "Ан-12", заметил возвращавшегося со стартово-командного пункта командира корабля, без фуражки и с листками бумаг в руке.

- Порядок! Основной аэродром Камбала, запасной - Жана-Семей, погода по маршруту в норме, "добро" есть, по местам стоять, с якоря сниматься! - весело отрапортовал командир корабля и уточнил: - Это я говорю как бывший питерский яхтсмен, несостоявшийся капитан морского корабля, но капитан корабля воздушного. Моряком мечтал стать. Судьба - индейка.

- Вы разрешите мне посмотреть на вашу работу? - спросил Волков.

- Как посмотреть? - удивился летчик.

- Ну, встану или сяду куда скажете, поближе к пилотам.

- Встанешь в проходе за борттехником, - принял решение летчик, - ты высокий, оттуда все и разглядишь.

Один за другим запустились все четыре двигателя, наполнив кабину ровным низким гудением и легкой тряской. Затем, тяжело вздохнув моторами, самолет тихо начал руление по полосе, легко добежал до ее конца. Подвывая самому себе, развернулся и застыл возле крупных, нарисованных прямо на бетоне цифр "67".

Кто-то из экипажа протянул Волкову наушники и с усмешкой, стараясь перекричать мерно молотившие перед взлетом двигатели, сказал:

- Не стой гостем! Слушай радиообмен! Принимай участие!

Волков с готовностью натянул кожаные глубокие блюдца на уши. Стало интереснее вдвойне. Экипаж готовился к взлету, раздавались четкие команды и доклады пилотов, согласно и даже как-то заботливо отвечал диспетчер. Слышно было хорошо.

- Я семьдесят седьмой, винты на упоре, курсовая согласована, рули опробованы, разрешите взлет!

- Семьдесят седьмой, взлет разрешаю, - отозвался диспетчер.

- Загружаю винты внешние... внутренние...

Двигатели, выведенные на режим максимальной тяги, басовито и угрожающе загудели. Самолет затрясся от шасси до кончика киля, противно завибрировали все металлические части. Заплакала, казалось, каждая заклепка. "Ну вот, а пилот говорил - самолет новый! Сейчас превратимся в кучу металлолома и раскатимся по полосе до последней гайки", - мелькнуло у Волкова. В кабине летчиков кружились обычные комнатные мухи, залетевшие сюда во время погрузки. "С нами поедут, - успокоился Волков, - на Балхаш. Они там, возможно, еще не были".

- Внешние и внутренние винты загружены. Лампы готовности автофлюгера горят! - доложил бортовой техник.

- Экипаж! - прямо-таки весело проговорил командир корабля. - Взлетаем! Фары включить! РУД** держать!

Самолет, стронутый со стояночного тормоза, словно на секунду задумавшись, начал разбег. Глухо забарабанили - бум-бум-бум - швы бетонки взлетно-посадочной полосы под всеми десятью пневматиками шасси.

- Скорость сто пятьдесят, - бесстрастно начал отсчитывать штурман, скорость сто восемьдесят...

- Взлет продолжаем! - бодро подтвердил командир, услышав о достижении скорости принятия решения.