Особо горьким своей бессмысленностью представилось теперь Ивану Алексеевичу одно событие. Оно случилось восемь лет назад. Он сидит с Галиной в синематографе, он чувствует и ее теплое плечо, и любимый запах ее духов, и вдруг - взволнованный шепот где-то сзади и лучик фонарика в проходе. Его ищут, чтобы сделать сообщение, которого он ждет уже несколько лет. И в тридцать первом было разочарование, и в тридцать втором. Сообщение давно ожидаемо, но чтобы вот так - в темноте да с фонариком, от этой картины веет чем-то мистическим. И вот они его находят и произносят: "Нобелевская премия ваша". Иван Алексеевич долго неподвижно сидит и только затем несуетливо поднимается навстречу славе... Зачем это было?
2
Иван Алексеевич вызвал к себе вниз Веру Николаевну. Жена вошла и принялась было докладывать о неявившихся рабочих и насчет тараканов, но тут же прикусила язык. В гневе Иван Алексеевич был страшен, и как первый сигнал - белки его глаз принимались так расширяться, что через короткое время сужали зрачки до щелочек и глаза превращались прямо в белые нули какие-то. На этот раз до этаких страстей дело, слава Богу, не дошло. Иван Алексеевич походил немного по комнате, но после этого нехитрого упражнения успокоился и сел за стол к своим бумагам.
- Я хочу дать тебе поручение, - сказал он. - Знаю, что ты плохо себя чувствуешь, что вчера у тебя был жар. Знаю, что с утра ты добывала пропитание. Но то, о чем я попрошу, не потребует новых усилий.
Вера Николаевна виновато призналась:
- Я уже потратила деньги, что ты мне выдал третьего дня...
Она поняла, что опять сказала не к месту, но Иван Алексеевич, к счастью, не обратил внимания на ее новый промах. Он чувствовал некоторую неловкость из-за просьбы, которую намеревался изложить жене. И оттого, перекладывая бумаги на столе, напустил на лицо озабоченность: как бы что-то очень важное искал, не находил и поэтому на долгие объяснения времени не имел, был занят.
- Итак, это не потребует чрезмерных усилий... Между прочим, и я чувствую себя отвратительно. За прошедшую неделю, не хотел тебя огорчать, я потерял все-таки много крови. Так что ночью я съел бутерброды, что ты оставила на утро. Но сама посуди, что мне делать? Я уже вешу шестьдесят четыре килограмма, а ведь два года назад имел вполне приличный для мужчины вес в семьдесят два. Меня на пляже еще недавно за моряка действующего принимали!
- За моряка тебя принимали оттого, что очень уж ты крепко ругаешься. Вера Николаевна улыбнулась несколько заискивающе.
- Одним словом, - не обращая внимания на реплику жены, продолжил Иван Алексеевич, передвигая бумаги на столе, - то, что я попрошу тебя сделать, усилий не потребует... Да что за чертовщина! Голова болит, так заду, уверяют, легче. А у меня зад болит, а голове не легче! Кстати, что ты добыла сегодня?
- Пол-литра прованского масла, два кило картошки и три десятка яиц. - Вера Николаевна доложила о своих успехах с гордостью.
Иван Алексеевич хмыкнул:
- Недурственно мы с тобой нажились за свою жизнь. А жизни, между тем, осталось на донышке... Не много ли народу на моем иждивении?
- На курятник похоже, - не по обыкновению жестко сказала Вера Николаевна.
- Что ты имеешь в виду? - Иван Алексеевич нахмурился. - На моем иждивении, кажется, и петушки имеются. Впрочем, ты часто и сама не знаешь, что имеешь в виду. Так я хочу попросить тебя дать отказ от дома Галине и Марге. Обеим... И отказ дать в самой решительной форме. Но вместе с тем никаких высоких воздушных причин. Ты даешь им отказ исключительно из житейских соображений. Этой командой зиму нам не пережить. С голоду подохнем!
Ноги у Веры Николаевны ослабли, и она присела на стул.
- Ян, я не смогу этого сделать.
- То есть, как не сможешь? - Иван Алексеевич наконец-то вскинул на жену глаза. - Да отчего же не сможешь? Сказать им, что Ивану Алексеевичу нечего есть, - не сможешь? Ты в этом доме хозяйка или нет? Ты хочешь, чтобы я им объявил? Да что же это такое - все сам и сам!
Иван Алексеевич оставил бумаги в покое и принялся ходить по кабинету и, сердясь, объяснять, как это просто и незатруднительно для нее объявить, а для Галины необидно услышать отказ от дома. Да, Галина живет у них второй десяток лет, но именно это и есть усугубляющая причина. Сколько же можно! А Марге отказать и того проще. В их жизни сия дама появилась случаем. В тридцать третьем после бурных праздников в Стокгольме на обратном пути Галина заболела и вынуждена была остаться в Германии. А там из близких Ивану Алексеевичу только Федор Степун. А у Федора - сестра Марга. Случай правит историей, он же распоряжается и судьбами своих подданных. В том году случай привел к власти фашистов и от них побежали из Германии знакомые Ивана Алексеевича, и оттого выбора, где оставлять Галину, не было.
Читать дальше