Анатолий Хулин: Дедлайн (фрагмент)

- Вот оно что... - сказал Магомед, и сделал вид, что ему грустно, Третий тост. Не чокаемся. За немников, кстати, тоже... За всех погибших в бою, святых и подонков, наших и чужих. Пусть хоть т а м не воюют...

Он показал пальцем в потолок какого-то безымянного бара на Чистых прудах, и мы молча выпили.

И здесь продолжать разговаривать о литературе не хотелось совсем. Чего о ней говорить? В детстве все почти что ненормальные люди что-либо пишут. Кое-кто потом, нахватавшись резких болезненных впечатлений, связанных со смертью и шизофренией, поступает в разные бессмысленные творческие ВУЗы, переживает, пьет, пишет невсамделишние - о-го-го! - рассказы, посылает пьесы на конкурсы драматургов, получает премии, переводится, издается на других языках, получает письма из Франции, потом перестает. Потом он едет в трамвае, а заплатить ему нечем, подходит контролер:

- Ваш билетик. Нету? Платите штраф. Нету?

- Я роман пишу, - говоришь угрюмо, - На Букера.

Ошарашенный такой глубинной и непонятной, как ему кажется, несправедливостью, контролер молча проходит мимо. Едешь дальше. Дописывать роман.

Года три уже его кропаешь - а толку? Себе не веришь, переписываешь, бьешься через два месяца на третий, болеешь, лечишься, размениваешь взгляды и структуру - а война уходит в прошлое, и, наконец, все ясно. Ехать снова и по настоящему. По писательски. Не отвлекаясь на постороннее. Ничего, короче, кроме жизни и смерти. А то - диалоги длинные, противно читать, и канва слишком запутанная лично, без отстраненности, и герои все одинаковые, в гроб просятся чуть что, и приключения надуманные, и слог безболезненный. С другой стороны - у тебя хоть что-то есть за душой. А то пошлешь сотню страниц в "Сбагриус", а там говорят без энтузиазма:

- И что там дальше?

- Да все, - говоришь, - Как на самом деле. Аванс давайте. Не меньше штуки-полторы...

- Так у вас же первый! - изумляются, - Тысячу рублей дадим, разве что, после половины. И восемь процентов роялти. А вообще нам бы в стиле трех товарищей, что-то такое. Например - три друга встречаются после войны. Вспоминают, едут снова.

- У меня товарищ один, - говорю, - Но он такой контуженный, что больше никуда не поедет. А у вас была возможность получить классику за копейки - но вы ею бездарно не воспользовались. Олигархи духа...

Идешь в "Пегас-Ко" - та же бадяга. Синопсис не утверждают. А ведь в синопсисе четко сказано, что "во второй части романа герой, избавившись от всех мешающих ему в реальности проблем, все-таки попадает в Чечню и дальше происходят самые невероятные вещи, вроде поедания галлюциногенных грибов на старом мусульманском кладбище, горячие политические дебаты с бухими омоновцами, наблюдение за расстрелом пленных, удачное избежание зиндана, риторический спор с шайкой мюридов, воспоминания о настоящей любви, вскрытие старого невроза, связанного с самоубийством личного дедушки-полковника, штурмовавшего Берлин, удачное возвращение в Москву, посещение могилы дедушки и так далее по тексту до катарсиса в последней главе." Им этого мало? Идиоты какие-то. Да и я сам, с ними, похоже, тоже - уже такой же. Пока поймешь, что за деньги ничего не сработает - целая эпоха пройдет. Почти тридцатник стукнет - а ты все дурак дураком. Теперь-то уже нет, ясное дело. Чего об этом всем вспоминаю? Говорил же, что все по барабану, без привязанностей.

- Убился шишками, что ли? - спрашивает Магомед, - Полчаса коньяк не пьем. Я сам-то убился, конечно...

- Как дети? - спрашиваю, - Как жена?

- Что может быть лучше?! - горячо восклицает Магомед.

Мы чокаемся и как следует выпиваем. Сколько можно терять время? Да пока не перестанешь заморачиваться на эту тему.

- Журнал "Нью-Йоркер", - разведчик просто ловит мысли, - Несколько слов о своем происхождении...

- Ну что ж, - подхватываю, - С чего начать? Ну, пожалуй. Линия дедушки, наверное, главная в моей жизни. Я его никогда не видел. Ни одного, ни второго. первый пропал без вести под Москвой в сорок первом. Второй прогулял полковую казну и застрелился в сорок пятом. Папа мой - параноик, мама шизофреничка. Оба - латентные, социально адаптированные, в быту - на твердое четыре. Простые советские беспартийные инженеры. Папа, физик-ядерщик, было дело, проектировал первую атомную подводную лодку, и тот еще Чернобыль. Мама как-то ненароком руководила строительством моста, в который врезался корабль "Адмирал Нахимов". Но все это - так, случайные совпадения. Ошибки в эксплуатации. Старшая сестра, например, строила Байкало-Амурскую магистраль - так там до сих пор мало что толком и заработало. Ну, у нас в семье считалось крайне дурным тоном приводить в дом коммунистов. Только дядя мой родной - бывший коммунист, потому что в Ливии и Индии обучает военных моряков ведению боя из нашего оружия. Так что - ноу проблем. Что еще?