Максуд Ибрагимбеков: И не было лучше брата

Осмотр огорода времени не занял, земля была достаточно влажная, как всегда, огород он поливал по вечерам, ближе к ночи. Джалил-муаллим прошел к тутовому дереву в глубине двора, под которым стояли два улья - предмет гордости Джалил-муаллима. Это были единственные ульи в этом районе, И, как надеялся Джалил-муаллим, во всем городе; до сих пор никто не сообщал ему, что в Баку кто-нибудь еще держит пчел.

Он с удовольствием прислушался к ровному гуду, издаваемому обоими ульями, пчелы уже проснулись, но еще не вылетали. Было слишком рано, и пчелы ждали момента, когда короткая предрассветная прохлада с пресной росой на чашечках спящих полураскрытых цветов сменится теплым воздухом, воздухом их мира, воздухом жизни, пахнущим нагретой влажной землей и корой деревьев, медом и цветами, теплым человеческим телом...

К пчелам Джалил-муаллим относился с большим уважением. Он каждый раз испытывал чувство тихой радости и умиления, наблюдая за действиями этих трудолюбивых и самоотверженных существ. Когда же ему надо было привести в беседе наглядный пример дружбы и разумного поведения, он непременно упоминал о пчелах. По его глубокому убеждению, люди сильно выиграли бы, если бы переняли у пчел умение отдавать во имя близких все самое ценное, что у них есть. Он рассказывал о них и тогда, когда приводил примеры о взаимном уважении или вреде эгоизма, в этих случаях упоминание о пчелах оказывалось удивительно убедительным и уместным. Труднее было ссылаться на них в беседе о людской неблагодарности, беседе, после которой у Джалил-муаллима появлялось чувство удовлетворения от правильности своей жизненной линии, но он надеялся, что со временем найдет, наблюдая за жизнью роя или отдельных пчел, характерные особенности, убедительно подтверждающие отсутствие в их рядах существ, страдающих самым страшным пороком - неблагодарностью.

Это наблюдение он собирался в будущем использовать для иллюстрации тех самых бесед, к ведению которых Джалил-муаллим чувствовал призвание и готов был начать их при .первом же удобном случае.

Собака, черная кавказская овчарка с какой-то посторонней примесью, спала на матрасике у лестницы на веранду. Она открыла глаза, когда он встал над нею, без всякого выражения посмотрела на Джалил-муаллима и снова задремала.

Джалил-муаллим, тихо ступая, поднялся на веранду, прошел на кухню, достал из холодильника кусок требухи, накрошил ее в миску, добавил хлеба и вернулся во двор. Собака лениво встала, подошла к миске. Джалил-муаллиму очень хотелось, чтобы собака помахала хвостом. В конце концов, каждый человек имеет право на то, чтобы его собака махала хвостом, когда ее хозяин дает ей есть. Собака в два приема проглотила содержимое миски и, несколько раз лакнув воды из стоящего здесь же тазика, легла снова. Джалил-муаллим пнул ее ногой, отчего собака привычно коротко взвизгнула и попыталась отпрыгнуть, но помешала веревка. Джалил-муаллим привел ее домой еще крошечным щенком, первое время он ее отпаивал молоком, а спустя некоторое время стал регулярно покупать для нее на базаре обрезки мяса и требуху. Держал ее в чистоте, превозмогая чувство брезгливости, купал каждую неделю.

Очень серьезно относился к ее воспитанию, строгость, по его мнению, он применял по необходимости и справедливо. Зря не наказывал, ну а в тех случаях, когда это требовалось, скажем, нагадил щенок там, где не положено, или залаял посреди ночи, тогда бил его Джалил-муаллим специально заведенной для этой цели плеткой так, чтобы позвоночник или какую-нибудь кость не повредить. Когда заслуживал этого пес - обязательно отмечал, гладил, давал конфету.

Вырастил. Редко кто так за собакой ухаживает, и ведь не бог весть какая порода - помесь. И что самое обидное - выросла собака в доме Джалил-муаллима, на его корме вымахала чуть ли не с волка ростом, а за хозяина его не признает.

Как почувствует, что он в дом, сразу в кусты или куда подальше, смотрит на него, а глаза у нее безрадостные. Никто этого и не замечал. Ни домашние, ни соседи. Кому интересно, на кого как собака дворовая смотрит, службу хорошо несет - и ладно! А Джалил-муаллиму обидно: ко всем собака ласкается, хвостом крутит, слюной истекает от радости собачьей и любви, а как его завидит - стоп. На привязь он ее вчера посадил, целый вечер она на другой половине двора провела, хлебом не корми, только отпусти ее на половину брата. Раз пять Джалил-муаллим делал вид, что не знает, где пес, и свистел, и "Боздар!" в полный голос кричал - никакого внимания. Пришлось сына послать за ним.