Максуд Ибрагимбеков - История с благополучным концом

- Шутишь? - с надеждой спросил Агасаф.

- Это тебе с непривычки кажется странным, - объяснил Агасафу Рауф. - Когда приедем, ты все поймешь. Ничего страшного.

- Может быть, вместо меня...

- Конечно, - подхватил Рауф, - вместо тебя многие согласились бы поехать, но они мне не нужны. Ты мой друг, ты единственный человек, кому я доверяю, и поэтому я обратился к тебе, - после этих слов у Рауфа несколько испортилось настроение, потому что совершенно случайно он вспомнил при этом свою жену, которая вбила себе в голову и несколько раз высказывала вслух, что у Рауфа, кроме Арифа, который тоже куда-то давно исчез, не было и нет настоящих друзей.

- Я же еще не отказал, - примирительным тоном сказал Агасаф. - Напрасно ты обижаешься. Но подумать я должен. Что ни говори, а кладбище ночью - место, наверное, не самое приятное.

...Было всего два часа ночи, когда она подъехали к шувелянскому кладбищу. Светать начинало около шести, но рисковать из-за какой-нибудь случайности, например, преждевременного крика страдающего бессонницей петуха, Рауф не собирался - он приехал сюда для того, чтобы начать сбор тмина с первым петушиным криком, и ему была необходима уверенность, что крик этот и в самом деле первый.

- Далеко отсюда? - неподвижно глядя перед собой, спросил Агасаф, когда машина остановилась у, кладбищенских ворот. Рауф обратил внимание, что по сторонам Агасаф старается не смотреть.

- Да вот же, - он развернул машину я, включив на полную мощь фары, показал Агасафу ворота с приоткрытой калиткой.

- Я тебе советую отложить твое дело до утра, - подумав, сказал Агасаф. Это я к тому, что в потемках там можно напороться на змею или на бешеную собаку, мало ли что...

- Чудак, - Рауф проницательно посмотрел на перетрусившего старика и усмехнулся. - Живых надо бояться, а те, что здесь, ничего уже плохого сделать не могут. Хочешь - оставайся в машине.

- Если я тебе понадоблюсь, крикни, - сказал вслед Рауфу Агасаф и запер изнутри все дверцы.

- Вот и хорошо. Сиди и слушай радио. Вода и бутерброды на заднем сидении, - ответил Рауф. - Я скоро вернусь.

Машина была снабжена надежным противоугонным устройством, которое было связано с вмонтированным под передней панелью японским комбайном, состоящим из радиоприемника, цветного телевизора и стереофонического магнитофона с реверсом. Рауфу было хорошо известно, что этот замечательный агрегат вызывал законное восхищение у многих городских автолюбителей, а также у некоторых шустрых пешеходов, могущих с первого взгляда прикинуть сумму от его продажи после изъятия, и поэтому никогда не оставлял машину без присмотра. Конечно, он не стал бы утруждать Агасафа, если бы знал, что еще не создан шедевр мировой радиотехники, из-за которого хоть один шувелянец согласился бы ночью прогуляться возле кладбища, но сообщить ему об этом было некому.

Железная калитка, когда он с усилием потянул ее на себя, протяжно заскрипела, и он подумал, что может быть, ею пользуются редко, так как днем ворота на кладбище всегда распахнуты настежь. Фонарик не понадобился. Полная луна ясно освещала все кладбище, лишь за надгробьями отбрасывая на белый песок густые тени, настолько четкие, что тянуло через них перешагнуть. Он прошел к кустам, здесь между забором и первым рядом могил тмин образовал заросли, и сел на каменную плиту.

Море было близко, но из-за начавшейся моряны, резкими порывами заполнившей пространство теплым туманом и рокотом воды, казалось, что оно начинается сразу же за забором, и ему пришлось застегнуть пиджак на обе пуговицы, потому что отсыревшая рубашка неприятно липла к коже. Рауф удивился, посмотрел на часы, как быстро пролетело время.

Глядя на еле заметно посветлевшее на востоке небо, он прикинул, что до пробуждения даже самого ленивого петуха осталось не больше часа. Левая нога начала затекать, и, он, встав, дважды прошелся взад и вперед по узкой песчаной тропинке между рядами могил. Ветер утих, как это часто бывает на Апшероне, он прекратился вдруг, словно перед ним захлопнулась дверь, и сразу же вслед за этим затихли в неподвижном воздухе шелест листвы и звон сверчков. Теперь над кладбищем был слышен только монотонный гул невидимого моря.

Он не испытывал ни малейшей робости, в его сознании, воспринимавшем все явления окружающего мира через призму здравого смысла с надежным фильтром для всего, что могло исказить совершенные черты реальности, этот огороженный каменным забором обширный участок живописного берега с длинными рядами массивных плит из аглая, гранита и других дефицитных строительных материалов над давно истлевшими костями выглядел как нелепый и дорогостоящий пережиток прошлого.