Максуд Ибрагимбеков - Немного весеннего праздника

Мотор завелся с первого же оборота, издав жуткий утробный рев, и на лице Мамедали-муаллима немедленно разлилось выра-жение неслыханного блаженства и удовлетворения.

-Это "харлей"! - сказал он.

- А почему он такой большой? - спросил Рашид.

Мотоцикл был и впрямь невиданно велик и вызывал в па-мяти своими начищенными медными частями, грубой решеткой радиатора и причудливой формой бензобака и акселератора изо-бражения гидроэлектростанции первых пятилеток.

Мамедали-муаллим снисходительно посмотрел на него.

-Это "харлей"! - повторил он гордо. Он потер пальцем небольшую царапину на бензобаке - в сорок-шестом году поцарапал.

- А вообще, это абсолютно сохранный мотоцикл, - сказал он - я ведь за ним знаете как ухаживал. Это прекрасная ма-шина - "харлей". У него мотор - зверь! Неограниченной мощ-ности, сейчас таких не делают. Я каждый год мотор его переби-раю - ни одного изъяна, ни одной стертой детали. Я тоже не изменился, улыбнулся Мамедали-муаллим, - с одной сторо-ны, не изменился, но мотор мой уже ни к черту не годится, - он потер впалую грудь, - а у него мотор каким был, таким и остался... Я помню, когда я его приобрел, это был тогда един-ственный "харлей" в Баку, все останавливались и смотрели вслед, хорошие были времена...

- А когда это было?

-Что когда было?

- Когда вы мотоцикл купили ?

- Я могу сказать точно - это было тридцать пять лет и четыре месяца назад, - сказал Мамедали-муаллим.

Он посмотрел на изменившееся выражение лиц ребят и по-думал, что, наверное, по их мнению, тридцать пять лет - это невообразимо много. Тридцать пять лет человеческой жизни - это действительно много... И во дворе ничего не изменилось, даже беседка все та же, и крышу дома железную за это время от силы семь раз покрасили, разве только деревьев больше стало... И че-рез тридцать пять лет ничего в общем-то не изменится, будет так же кто - то беседовать в пригожий зимний день с ребятами в этом дворе...

Холодное зимнее солнце отбрасывало на асфальт тени от кустов олеандров, и Мамедали-муаллиму вдруг стало зябко. А ведь это была очень простая и очевидная мысль, но показа-лась на этот раз почему-то сокрушающе пронзительной и же-стокой...

- Минутная слабость, - успокоил он ребят, провел ла-донью по щеке и улыбнулся. - В моем возрасте это иногда бывает. Помогите мне поставить мотоцикл.

Он еще некоторое время посидел во дворе с ребятами, пого-ворил с ними о разных делах и о том, что климат в Баку меняет-ся к лучшему, с каждым годом становится мягче и что не за горами весна.

- Весна - самое лучшее время года, - вздохнул Мамедали-муаллим, - нет ни одного человека на свете, который может привыкнуть к весне. Самое главное хорошо провести весну!

Он попрощался и пошел домой. Ляфруз-ханум он сказал, что хочет навестить брата, у которого не был вот уже три дня, и предложил ей пойти с ним, но Ляфруз-ханум отказалась, потому что по телевидению вечером должны были показать какую-то интересную передачу.

Мамедали-муаллим не стал настаивать, он знал: жена не очень любит ходить в гости к его родственникам. Не то чтобы она испытывала к ним неприязнь, просто Ляфруз-ханум предпочитала общаться с ними в дни праздников или званых уго-щений. Он надел свой очень приличный коричневый костюм и налив на ладонь немного "Шипра", подушил лысину и подбородок.

Ляфруз-ханум помогла ему надеть пальто и попросила не засиживаться у брата допоздна.

Мамедали-муаллим шел по вечерней улице и раскланивался со знакомыми.

Если бы Мамедали-муаллим был человеком, склонным к са-моанализу, и если бы кто-нибудь спросил, отчего это у него се-годня вечером такое хорошее настроение, то, несомненно, Мамедали-муаллим сумел бы очень подробно и правильно ответить на этот вопрос. Он сказал бы, что у него, Мамедали-муаллима, все в жизни сложилось очень неплохо - живы-здоровы его жена и он, и что Ляфруз-ханум до сих пор остается для него самой красивой и желанной женщиной, что, слава богу, дети все устроены и преуспевают, что на старости лет у него есть и дом, и достаток, и твердый ежемесячный доход в виде пенсии его и жены и что в конце концов почему должно быть плохим настроение у человека, который в этот прекрасный зимний вечер идет к своему родному брату, тоже очень порядочному человеку, выпить пива и поговорить за нардами о политике. Мамедали-муаллим ответил бы так и посчитал бы, что на вопрос о настроении он ответил исчерпывающе полно и правильно. Но если чело-век, задающий вопрос, оказался бы не очень тактичным и настырным, то Мамедали-муаллим, возможно бы, даже сказал и то, в чем он старался не признаваться себе: настроение у него хорошее еще и потому, что до весны осталось уже очень мало, до весны и связанных с нею событий.