Фазиль Искандер - Морской скорпион

Да и как ответишь на этот вопрос, где статистика? Впрочем, и без статистики это видно. Просто яркость черт, свойственная южным народам, придает им мужественный вид, а мужественный вид - это уже почти вся красота мужчины. И наоборот, яркость черт делает женщин-южанок менее привлекательными, если они, эти черты, недостаточно пропорциональны.

- Оставим мужчин, мы не древние греки, - сказал старик Сундарев, лучше выпьем за женщин...

- А что вы делали в Индии? - спросил Сергей у старика Сундарева.

- Что я делал? - повторил тот, задумавшись. - Я был молод, богат, изучал искусства Востока...

- И его бардаки, - вставил Андрей Таркилов, который время от времени подшучивал над стариком. Все, кроме старика, рассмеялись.

- Если хочешь, и бардаки, - отвечал старик, ничуть не смущаясь.

- Пошли, девочки, - сказала жена Володи, вставая, - сколько я знаю Николая Николаевича, он все про одно и то же...

- Мама, я останусь, - крикнула младшая, - я знаю, цто такое бардак - это беспорядок!

Тут уж все расхохотались, улыбнулся и старик Сундарев.

- Правда, дядя Сережа? - обратилась девочка к Сергею. {299}

- Точно, - ответил Сергей, - но тебе все-таки пора спать.

- Нет, я останусь, - упрямо топнула ногой девочка.

- А ну, цыц! - крикнул Володя с той ненапускной строгостью, с которой любящие выпить родители останавливают детские шалости, когда эти шалости грозят испортить застолье.

- Спокойной ночи, - сказали девочки дружно, и маленькая, с неохотой оторвавшись от уюта костра, тут же стала создавать новый уют возле мамы. Она почти волочилась, тыкаясь головой под мышку матери и все обнимая ее другой, соскальзывающей рукой. Смолк гравий под их ногами, стукнула калитка, и они исчезли в темноте.

Стало тихо. Все молчали в ожидании рассказа старика.

- В одном из александрийских заведений, - начал он, - я влюбился так, как никогда в жизни не влюблялся...

Старик опять замолчал и затянулся сигаретой, озарившей его лицо и прямые голые плечи.

- Теплоход, - сказал геолог, и все посмотрели на море. В темноте в сторону пристани двигалась огромная гроздь огней.

- "Адмирал Нахимов", - уточнил Володя и разлил коньяк.

- Нет, это слишком горестная история, - сказал старик Сундарев, отпив свой коньяк, - лучше пойдемте смотреть картины к доктору... У него целая галерея, там и мои работы...

Кто-то сказал, что уже, наверное, поздно идти к доктору, но тут старик Сундарев заупрямился и сказал, что для него никогда не поздно.

Володя вытащил из моря и принес мокрый, отражающий блики костра арбуз. Каким-то неуловимым для Сергея способом он его так разрезал, что арбуз распахнулся, как огромный тропический цветок. Сергей подумал, что в жизни есть множество мелких вещей, которые украшают ее и которые Сергей почти никогда не узнает.

Далекий прожекторный луч, скользнув по воде, пошел берегом и вдруг остановился на компании. Геолог из Тбилиси протянул ломоть арбуза к прожектору и сказал:

- На, держи, дорогой!

Все рассмеялись, а луч заскользил дальше, словно устыдившись своего чрезмерного любопытства.

Выпили по последней. Володя загасил огонь, засыпал угли песком, сложил в ведро все, что осталось от еды и питья, и отправился к себе домой. {300}

Огромная красная, словно еще слабо раскаленная лупа вышла из-за гор, размазав по воде червонную дорожку.

Все прошли на участок старика Сундарева и поднялись по лестнице на второй этаж к парадному входу. Приход их был замечен доктором, и он, приоткрыв закрытую на цепочку дверь и признав Сундарева, некоторое время не открывал дверь, все удивляясь, что они так поздно пришли смотреть картины.

- А эти кто? - бесцеремонно спросил он, показывая на компанию. Тут старик Сундарев довольно сердито ему объяснил, что это его друзья.

Наконец хозяин дома зажег свет в передней и открыл дверь. Маленький щуплый человек в пижаме стоял в дверях, пропуская их вперед с таким видом, словно кто-то, не известный никому человек, мог пройти сюда под видом одного из друзей Сундарева.

Лай собачонок доносился из-за дверей комнат. Оттуда же донесся дребезжащий голос хозяйки, предлагающей всем разуться. Все разулись, вернее, скинули босоножки. Все, кроме старика Сундарева, который и так был босой.

Вошли в большую комнату, ярко освещенную люстрой. Полы, видно, были недавно натерты, потому что стоять на них было прохладно.

Стены комнаты были увешаны картинами довольно известных на Кавказе художников, малоизвестных и вовсе никому не известных. Хозяин вкратце рассказывал историю некоторых картин.