Игорь Яркевич - Ум, секс, литература

Сотрудники райкома в полном составе во главе с первым секретарем идут на "Вишневый сад". Но перед глазами у них все равно "Вишневый ад". На сцене - Раневская, а им мерещится Федя, молодой неизвестный герой. На сцене - Лопахин, а у них все равно перед глазами - Федя, гневно произносящий в зал Солженицына и Библию под гитарный перебор. На сцене - Гаев, а у них перед глазами снова Федя, с отрезанными головой, хуем и большим пальцем правой ноги. Плюющий в лицо советской власти Федя навечно поселился в их сердцах! Федя будет их преследовать при Андропове и при Черненко. Федя их оставит в покое только при Горбачеве. Но и при Горбачеве Федя будет иной раз возникать у них в сердцах и перед глазами. Вот при Ельцине уже не будет. В кризисе девяностых Феде места не нашлось.

Мы поругались. Мне этот вариант совсем не понравился. Откровенно слабее, чем с подростком, солдатиком и козликом. Тут уже одна только политика. Только один ум.

Советскую власть, Лена, не победишь умом. Советская власть сама умна. Советская власть сама победит умом кого угодно. Советскую власть можно победить только сексом. Лена, не хочешь - не води вверх-вниз, не хочешь - не гладь, но хотя бы просто потрогай меня за хуй!

Лена не хотела даже просто потрогать. А вот "Вишневый ад" Лена и трогала, и гладила, и водила по нему вверх-вниз.

Лена с кем-то встречалась. Лена часами висела на телефоне. Лена была постоянно занята. Лена обговаривала детали "Вишневого ада" - всех четырех вариантов сразу.

Тайком от Лены я стал читать Борхеса. Борхес - это не Чехов! И не Маркес. И не Гессе. И не опера "Евгений Онегин". У Борхеса все в порядке с умом и сексом. Борхес ни в чем не виноват. Борхеса можно давать читать детям.

Лена узнала, что я читаю Борхеса. Я сам был виноват: случайно я не удержался и процитировал Борхеса. Лена осуждала меня за Борхеса. Я сам себя осуждал за Борхеса. Но все равно читал. Хотя Лена была, как и полагается ангелу, опять права - Борхеса читать не надо. Борхеса надо читать, но не ангелам. Потому что у Борхеса нет Бога!

У Чехова Бога тоже нет. Но у Чехова он все-таки есть. И у Борхеса он есть. Но у Чехова он то есть, то его нет, а у Борхеса Бога нет и Бог есть одновременно! Молодому бескомпромиссному хую Борхеса читать не надо. Молодой бескомпромиссный хуй должен точно знать, есть Бог или Бога нет. Оттенки, нюансы и переходы ему не нужны.

Русское культурное сознание, Лена, и ебнулось на том, что так и не смогло соединить Чехова и Борхеса. Оно, Лена, делает выбор. Оно до сих пор альтернативно. Альтернатива, Лена, всегда беда. В альтернативе, Лена, нет ни ума, ни секса.

В русском культурном сознании не прижился ни Борхес, ни даже Чехов. В нем почему-то никто не прижился. В девяностых не прижилось и само сознание.

Так что уже и все равно. Уже не надо Чехова. И Борхеса не надо. Сейчас нужно только "Молчание козлят". "Молчание козлят" - самая главная вещь девяностых. "Молчание козлят" определило конец века. В "Молчании козлят" есть и ум, и секс, и кофе, и какао, и хуй, и пизда, и вообще райское наслаждение.

Я забыл автора "Молчания козлят". Но там нет конкретного автора. Там нет автора - человека. Автор "Молчания козлят" - сама природа. Сама жизнь. Сам Господь Бог. Сама Америка. Главный персонаж - конечно, Федя. Но Федя, перенесенный на американскую почву. Американизировавшийся Федя. И зовут его Фредерик. В первой половине восьмидесятых годов Федя жил в СССР и стал жертвой русской классики. Но потом Федя силой мысли оказался в Америке и превратился в сексуального маньяка. Русская классика сделала из Феди покорного лопоухого козлика и не давала ему шевелить мозгами и ебаться. Русская классика обидела Федю! И вот теперь Федя мстит Америке за нанесенные русской классикой обиды. Федя хочет, чтобы Америка жила по законам русской классики. Федя хочет сделать Америку тоталитарным государством! Федя хочет сделать из Америки то же, что русская классика сделала из него.

Все американцы для Феди козлики. А козлики, как учит русская классика, не должны думать и ебаться. Русская классика за них все сделает сама. Но козлики-американцы хотят и думать, и ебаться. Федя, он же Фредерик, наказывает козликов-американцев. Фредерик - опытный, хитрый и расчетливый сексуальный маньяк. Кому-то Федя хуй отрежет и засунет под мышку, кому-то на жопе нарисует кровью сложный символ, кому-то вырвет яйца и разбросает их в разные стороны, а у кого-то соединит в одно целое ноздрю, клитор и большой палец правой ноги. Фредерика поймать невозможно; Фредерик ловко заметает все следы. Америка стоит на ушах. Америка стонет. Америка плачет. Америке жалко своих козликов. Америке страшно за себя.