Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь

- В чем дело, Боря? О чем задумался?

Борис словмо очнулся ото сна. Сняв очки, протер глаза и прибавил шагу. Он решил пока ничего не говорить товарищу. Адиль проводил друзей до набережной, простился а решил немного пройтись.

На бульваре царило оживление. Гуляли парочки, степенно прохаживались пожилые люди, малыши на трехколесных велосипедах сновали взад и вперед, оставляя родителей далеко позади себя.

Достигнув определенного возраста, человек начинает тянуться к детям. Ему хочется подойти к ребенку, заговорить с ним, поиграть. Сегодня, глядя на этих шустрых малышей, Адиль впервые в жизни подумал: "Ах, если бы один из них был моим сыном! Именно сыном! Как бы я любил его!"

Он уже собирался направиться домой, как вдруг услышал звуки тары. Кто-то играл "Канарейку". Адиль оглянулся. На скамейке под деревом веселилась компания молодых людей. Адиль сел напротив. Невольно вспомнилась Джейран. Ее глаза, волосы, родинка на щеке.

"Джейран... Джейран... - зашептал он: - Ты оставила меня и уехала в Ленинград. Ничего, пусть, лишь бы ты была счастлива! Только зачем надо было вызывать меня в Баку? А раз вызвала, дождалась бы, отругала, побранила как следует, тогда уж и ехала бы".

У Адиля защемило сердце. Он встал, чтобы пойти домой. Сделав несколько шагов, он вдруг замер как вкопанный. Земля закачалась у него под ногами. Он едва не упал. Что это?.. Не может быть!..

В тени на скамейке сидела Джейран. Адиль на миг зажмурился, опять открыл глаза. Да, это она! Сидит и тоже слушает, как играют на таре. Перед ней белая детская коляска. В коляске спит младенец. "Она или нет? Конечно, это Джейран!"

- Джейран!

Забыв обо всем на свете, Адиль кинулся к девушке, хотел обнять, прижать к своей груди, поцеловать эти волосы, но... От его голоса проснулся ребенок, заулыбался, задрыгал ножками.

Как ни трудно было Халиде расставаться с Надиром, она все-таки решила съездить в Баку, проведать Джейран, которая не писала ей уже много месяцев.

Халида не сразу нашла подругу. Спасибо друзьям, они дали ей новый адрес девушки.

Джейран трудно было узнать. Она похудела, поблекла, глаза ввалились.

Когда подружки остались одни, она рассказала Халиде все без утайки, и даже то, как однажды у дома учителя Салеха столкнулась с незнакомой девушкой, которая назвалась невестой Адиля и показала медальон с его портретом.

Глаза Джейран наполнились слезами. Халиде самой хотелось плакать,

- Поэтому я и не отвечала тебе, Халида. Что я могла написать? Джейран глубоко вздохнула. - После того, как мы переехали, в новый дом, все твои письма, наверно, вернулись назад? Не так ли?

Халида задумчиво кивнула головой.

Она стала ежедневно навещать подругу, рассказывала ей всякие веселые истории, старалась развлечь, рассеять грусть, водила в кино, театр.

Зимние каникулы подошли к концу. Халида вернулась в район. И снова письма подружек, как бы обретя крылья, начали летать из деревни в город, из города в деревню.

Джейрам не могла забыть Адиля. Сидеть дома стало невыносимо тоскливо, и она пошла работать в Художественный музей. Родители видели: с дочерью происходит что-то неладное, догадывались, что тут сердечная тайна, но помочь ничем не могли.

Бежали дни...

Однажды соседи, живущие этажом выше, устроили торжество по случаю возвращения сына из армии. Семья Джейран тоже была приглашена в гости. Однако девушка не пошла. Веселая музыка, доносившаяся сверху до поздней ночи, не давала ей уснуть.

Утром, идя на работу, Джейран столкнулась на лестничной площадке с молодым парнем. Они поздоровались. Парень поднялся наверх. Джейран спустилась вниз. Через три дня они опять встретились на лестнице и опять поздоровались.

Прошла неделя. Парень поступил на работу. Теперь они виделись почти каждое утро. Ремесленное училище, куда сосед устроился преподавателем, находилось недалеко от Художественного музея. Большую часть дороги молодые люди шли вместе. Джейран не видела в этом ничего особенного. Случалось, они и с работы возвращались вместе. Девушка, как правило, молчала, говорил всегда молодой человек.

Прошло несколько месяцев.

Наконец, Джейран узнала имя парня. Оно было такое же простое и скромное, как он сам: Иса.

На лице Исы прежде всего обращали внимание черные брови и голубые, как весеннее небо, глаза. Это был широкоплечий статный юноша, всегда аккуратно выбритый, подтянутый, с гладко зачесанными назад каштановыми волосами. Характер у него был спокойный, мягкий. Держался юноша скромно. Казалось, он ни разу за всю свою жизнь не вспылил, не сказал никому грубого слова.