Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь

Дилефруз тоже сильно изменилась за последнее время: расцвела, похорошела. И с покупателями она теперь обращалась совсем иначе: не шутила, не улыбалась, не предлагала, игриво поводя глазами, выпить "с двойным сиропом". Разумеется, это отрицательно оказывалось на дневной выручке, зато Рахман ликовал: "Какая скромная, порядочная женщина!".

- Вот, Дилефруз-ханум. - Рахман поставил на прилавок корзинку. Хачмасские яблоки... Специально для тебя.

Дилефруз изобразила на лице смущение, прикусила нижнюю губу, склонила голову набок.

- Ну зачем? К чему такое беспокойство? - она не спеша протянула руку и приняла корзину. - Спасибо за подарок.

Вокзал опустел.

- Чего ты стоишь? Проходи в будку, посиди, - предложила женщина.

Рахман вошел. Дилефруз закрыла окно, опустила черные шторы.

Болтали они довольно долго. Наконец, вышли, заперли будку и начали спускаться вниз по ступенькам вокзала. Рахман переложил корзинку в левую руку, а правую взял Дилефруз за голый мясистый локоть. Женщина не протестовала, напротив, она теснее прижалась к Рахману плечом. Тихо беседуя, они шли по темным улицам города.

Прохожих становилось все меньше и меньше. Изредка тьму пронзали огни автомобильных фар, напоминающие издали волчьи глаза. Из-под трамвайных дуг порой вырывались снопы зеленоватых искр. На мгновенье улица, озарялась ярким светом, затем опять наступала непроглядная тьма. По небу шарили лучи прожекторов. Они то скрещивались, то снова разбегались в разные стороны. Слышался мерный рокот летящего самолета.

Дилефруз жила в крепости*. Рахман несколько раз провожал продавщицу с работы, но побывать у нее в гостях ему пока не удалось. Она прекрасно понимала его намерения и не пускала дальше порога.

______________ * Старинный район Баку, расположенный внутри города и обнесенный крепостной стеной.

Видя, что большая часть пути пройдена, Рахман замедлил шаг:

- Что ж, Дилефруз-ханум, раз от Аллаха не секрет, зачем от людей скрывать? Все будет хорошо, вот увидишь. Дом у нас неплохой. Правда, порядка в нем недостает, но ты придешь - все наладится.

Дилефруз от радости чувствовала себя на седьмом небе, однако вида старалась не подавать.

- Клянусь твоей жизнью, - продолжал Рахман, - мой сын Адиль - славный, послушный мальчик. Он не причинит тебе беспокойства. Как-то на днях говорит мне: "Папа, кого бы ты в дом ни привел, буду любить, как родную мать".

Дилефруз глубоко вздохнула и повернулась лицом к Рахману. Глаза ее светились радостью.

- Сколько лет мальчику?

- Бог даст, к этому Новруз-байраму* исполнится четырнадцать.

______________ * Новруз-байрам - праздник Нового года у мусульман, отмечается 22 марта.

- Пусть растет большим и здоровым.

- Спасибо, спасибо! - Рахман помолчал и добавил: - Да и притом, кто посмеет в моем доме сказать тебе наперекор хоть слово? Не посмотрю, что сын...

Пальцы Рахмана затекли от тяжести корзины, но он не хотел менять руку, боясь расстаться с локтем Дилефруз, Ему не терпелось услышать ответ на свое предложение.

- Скажи теперь ты что-нибудь, Дилефруз-ханум, а то все я да я. Согласна или нет?

Дилефруз мечтала ответить на подобный вопрос с тех пор, как поступила работать продавщицей в зеленую будку.

- Что же мне сказать? - голос Дилефруз дрогнул, - От судьбы не уйдешь. Если это благое дело v нас получится, ты увидишь сам, какая я хозяйка. Будешь у меня как сыр в масле кататься.

Это была самая счастливая минута в жизни Рахмана.

- Спасибо, Дилефруз-xанум. Ты согрела мое сердце. Да вознаградит тебя Аллах!

В узких темных улочках крепости Рахман осмелел еще больше и обнял Дилефруз за талию.

- Не надо... Стыдно... - Дилефруз хотела вырваться, но Рахман не отпускал.

Наконец, они остановились у дома Дилефруз. Рахман поставил на землю корзинку с яблоками. Дилефруз прислонилась к воротам и, склонив набок голову, томно глянула на Рахмана. Казалось, ноги ее вот-вот подогнутся и она упадет к нему в объятия. У Рахмана забилось сердце.

- Дилефруз-хамум, - забормотал он нерешительно. - Сегодня пригласишь меня к себе?

Женщина кокетливо улыбнулась и покачала головой. Осмелев, Рахман схватил ее за плечи и притянул к себе.

- Нельзя так мучить человека, Дилефруз-ханум. Согласись... Пойдем к вам, посидим... Мне столько надо тебе сказать! До утра буду говорить - и то всего не выскажу.

Кажется, хачмазские яблоки смягчили сердце Дилефруз. Она не вырывалась из объятий Рахмата, а наоборот, прижималась к нему все ближе и ближе. Запах ее волос пьянил Рахмана.