Лидия Чарская - Сибирочка

— Перестаньте, Аля! Ведь ваша подруга с вами! Ведите же ее к нам скорее! — напомнила m-lle Софи, стараясь изменить настроение капризной девочки.

— Ах, да! — неожиданно рассмеялась княжна. — Пойдем, Сибирочка. Позови лакея! Пусть он наденет тебе пальто! — заторопилась она.

— У нас нет лакеев, а горничная нанята не для нас, детей, и господин Шольц не позволяет ей нам прислуживать. Легкие труды мы должны исполнять всегда сами, — проговорила серьезным голосом Сибирочка княжне.

— Вот это уже совсем глупо! — снова рассмеялась Аля. — Зачем тогда брать прислугу, если не для того, чтобы услуживать нам? Ай!.. — вскричала она внезапно, едва успев докончить свою фразу. — Что это за чучело там глядит? Смотри! Смотри! — И она бесцеремонно ткнула пальчиком по направлению к двери, откуда просовывалась черная голова Эллы.

— Это наша атлетка! — пояснила Сибирочка и ласково кивнула своей чернокожей подруге.

— Фи, противная какая! Черная, как сажа! — сделала презрительную гримаску княжна. — А что она умеет делать? — заинтересовалась она внезапно.

— Дайте ей монету, и она двумя пальцами согнет ее, — предложила Сибирочка, — она у нас страшно сильная, наша Элла.

— Да неужели? — И глаза княжны Али загорелись самым жгучим любопытством.

Она сунула руку в карман и вынула оттуда нарядный бархатный кошелек. В кошельке было немало золота и серебра. Князь Гордов очень баловал свою маленькую дочку и дарил ей много денег.

— Вот золотой, пусть согнет его! Если согнет, я подарю ей его! — И Аля небрежно швырнула монету негритянке.

Та ловко подхватила золотой на лету, весело усмехаясь и сверкая белыми зубами, и крепко зажала его на минуту в своих сильных пальцах. Потом подбросила золотой кверху, и когда десятирублевик очутился снова на ее черной ладони, он оказался сплющенным в трубочку.

— Ха-ха-ха! — звонко рассмеялась княжна. — Вот так молодец! Действительно, она умеет сплющивать монеты. А теперь, чумазка ты этакая, разогни-ка ее снова! — обратилась она снова к негритянке, и так как та не поняла ее, то Аля жестами и движениями пояснила негритянке, чего ей хотелось от нее.

Последняя снова широко улыбнулась губами и глазами. Ее белые зубы сверкнули, как большие миндалины. Она закивала и снова зажала монету в пальцах. И опять золотой приобрел свой прежний вид и заблестел на ладони негритянки.

— Очень, очень хорошо! — захлопала в ладоши княжна Аля.

Потом она приняла важный и гордый вид знатной барышни, покровительственно-небрежно кивнула Элле и пошла из комнаты об руку со своей новой подругой. M-lle Софи последовала за ними. Неожиданно на лестнице тяжелая черная рука опустилась на плечо княжны. Она вскрикнула от испуга и живо обернулась.

Перед ней стояла черная Элла. Негритянка протягивала ей золотую монету, тряся своей курчавой головой, и что-то мычала.

— Зачем она отдает? Это ей в подарок от меня, — пожала плечами Аля, — объясни ей это.

Сибирочка оживленными жестами стала пояснять что-то своей чернокожей подруге. Но та только по-прежнему трясла головой и мычала в ответ, сильно размахивая руками и пытаясь объяснить что-то.

— Она не возьмет денег от вас, — смущенно пояснила княжне Але Сибирочка, — она говорит, что она мой друг, стало быть, и ваш тоже!

— Ну, дружбы ее я не особенно-то просила, и какая это дружба с чернокожей! — засмеялась княжна и стала спускаться с лестницы.

— У нее светлая душа! — произнесла Сибирочка, которая с каждым днем узнавала все лучше благородную душу черной Эллы.

У подъезда княжну Алю ждала богатая коляска, запряженная парой вороных рысаков.

— Садись же скорее! — нетерпеливо сказала Аля своей новой подруге и птичкой впорхнула в экипаж.

Сибирочка, никогда в жизни не ездившая в экипаже, почти с робостью поместилась в нем. Лошади с места взяли рысью, и экипаж бесшумно покатил по мостовой.

Был ясный весенний день. Деревья уже зазеленели в скверах, уличные мальчики продавали повсюду букеты нежных и пахучих цветов.

Через четверть часа экипаж остановился у большого дома-особняка с мраморными колоннами и роскошным подъездом.

— Вот мой дом! Не правда ли, он похож на дворец? — проговорила с гордостью княжна Аля, и ее юное личико приняло надменное выражение.

Швейцар выскочил из подъезда и стал суетливо высаживать приехавших из экипажа.