Вера Калашникова - Сквозь грозовые облака

Вера Калашникова

Сквозь грозовые облака

Рассказ

Может, это и есть настоящая Англия, сказала себе Аня, а не все мэры и пэры, и "жирные коты", то есть бизнесмены мирового класса, и вечно сбитая с толку интеллигенция, забывшая разницу между добром и злом.

Здесь мало кто говорит нормальным тоном, для этого они слишком возбуждены. Прохожие, конечно, слышат их дикие крики и наверняка думают: "Кто-то принял лишнего или срочно требует дозы". Полиция по этому поводу уже не приезжает: тут живут неисцелимые наркоманы, которые могут получать наркотики в поликлинике, по рецепту врачей.

По утрам, в полседьмого, прохожие наверняка слышат мелодично-зычный голос Кэт, племянницы хозяйки отеля, ждущей, пока менеджер спустится с третьего этажа и откроет ей ворота. Анина соседка Эмма тут же просыпается от крика и начинает плакать, причитая сквозь слезы: "Так вас и так, f... bastards I, повесить вас мало..." У Эммы болезнь, называемая CVS II, и если разбудить ее до полудня, с ней случается истерика.

"Так вас перетак, f... шум, f... отель, f... холод", - бормочет Эмма, медленно шествуя в уборную, в купальном халате и с рулоном туалетной бумаги в руках, и это короткое ругательство на букву "f" с разными предлогами Аня слышит, просыпаясь утром и отходя ко сну.

"Завтрак!" - кричит Кэт за дверью, и вот она стоит на пороге с подносом, хорошенькая и свежая, словно роза в каплях росы, но пахнущая табаком.

Комнату, заваленную узлами и чемоданами, наполняет дух яичницы и поджаренных тостов, хотя у Ани в такую рань еще нет аппетита, но если оставить поднос за дверью, завтрак вместе с прибором может исчезнуть.

И все же это мой дом, думала Аня, мой или ничей, как весь мир.

Ширли, владелица отеля, хорошо сохранившаяся крашеная блондинка со столетним опытом в зеленых глазах, всегда заляпана краской, так как страдает манией перекрашивать стены и двери. Неделю назад двери были покрашены под орех, как в шикарных отелях, а стены в ванной - голубые, с желтыми цветочками, и вдруг двери снова стали белыми, а ванная - зеленой, с голубыми рыбками. Сегодня, когда Аня вошла в ванную, она была розовой, с красными треугольниками вокруг зеркала.

- Ширли, зачем ты опять все перекрасила? Двери были такие красивые.

- Не нравится, - лаконично ответила Ширли, стараясь соскоблить краску с широкой, в кольцах, руки.

Она всегда работает допоздна и говорит, что работа - ее единственное спасение. Без работы на нее, как зверь, нападает депрессия. Так что все ее бравурные "ха-ха-ха" - это всего лишь британский норов: улыбаться и гоготать, даже если сердце припекает от боли.

Ширли - не просто владелица, она их общая приемная мать, общий советчик и адвокат. Резиденты рассказывают ей свои истории, и Ширли обсуждает с ними все детали, составляя для них письма, так что на кухне всегда народ, и у каждого своя депрессия. Белокурую Лизу выставили из супружеского дома и отняли детей; дом новобрачных Каролайн и Питера разграбили и подожгли... У Вайолет как будто особый случай: она только что родила четвертого ребенка, хотя все ее дети автоматически поступают в детдом. Аня узнала не сразу, что рожать детей - популярная практика в Объединенном Королевстве, ибо на каждого ребенка полагается пособие, а мать может все ночи просиживать в пабах и ночных клубах.

Теперь Аня убирала в доме Мэгги и Фреда, которые жили в Хейвуде вместе с матерью Фреда, почти столетней Лилиан, всегда безупречно одетой и причесанной у парикмахера, по вторникам играющей с друзьями в снукер. Когда Аня приветствует ее словами: "Как поживаете? Как здоровье?" - она всегда отвечает: "Пока далека от совершенства".

Их рыжая комнатная собачонка была такой же старой и глухой, как Лилиан. Она весь день спала в кресле, а завидев гостя, с сиплым лаем бросалась к своей плошке, верно опасаясь, что гость съест ее обед.

Фред и Мэгги позволяли Ане брать из холодильника все, что она пожелает: ломкий ланкаширский сыр, пирожные, ветчину, йогурт. Перепадало ей также из одежды и башмаков, когда Мэгги производила весенний осмотр.

Экономии ради Аня ходила из Рочдейла в Хейвуд пешком - час туда и час обратно, замечая по дороге, какой милый и зеленый городок ее Рочдейл, где они со Стивом регистрировали брак.

Дорога шла мимо церкви Св. Чада, сплошь утыканной гаргульями III, так что дьявол, посягнувший на святость места, при виде армии духов-хранителей отпрыгнул бы в ужасе прочь. По обеим сторонам церковного двора располагалось кладбище, хотя могильные плиты были везде - приходилось шагать по ним. "В память о...", "Здесь покоится прах..." Под одним из камней лежали останки джентльмена с Дрейк-стрит, где жила Аня, а чуть поодаль стояла высокая плита с надписью в стихах о некоем пожилом прихожанине, посвятившем свою жизнь "трудному делу добродетели", причем дело это завершилось победой, "и зрелый плод уж сжали небеса"...