Вера Калашникова - Сквозь грозовые облака

- Но не все время, правда же? - сказала дама, помешивая ложечкой чай.

В другой церкви, мало чем отличавшейся от первой, священник или "министр", как их тут называют, говорил о библейском персонаже, который советовал своему приятелю, заболевшему проказой, отправиться в их края и выкупаться в реке Иордан. Приятель, настроенный патриотично, возмутился его предложением - к чему, мол, тащиться в такую даль, когда и здешние реки не хуже.

Объясняя его ответ, "министр" с презрительной миной заметил: "Вода в Иордане, знаете ли, грязная", - и Аня поднялась и потихоньку вышла на улицу. Обернулась на бурое здание церкви: вся в решетках, с двойным забором и мигающим огоньком охраны над дверьми.

Дегустация церквей закончилась главным городским собором в Манчестере, чьи размеры и мерцающий сумрак внутри, озаряемый красными пламенеющими витражами, вероятно, даже атеистам внушали экстатическое благоговение.

В заднем приделе, почти незаметно для глаз, стояла в виде экспоната скульптурная группа "Святое семейство" с трогательно-наивными лицами и чертами, напоминавшими англо-саксонский тип из Йорка или Ланкастера. Около этой скульптуры всегда стоял народ, и непонятно было, почему она в темном углу, а не в центре, у алтаря.

Начиналась служба, и малочисленных верующих, всего-то дюжина с небольшим, не считая каких-то господ в черных костюмах, пригласили на хоры, дабы разместить всех потеснее.

Грянул орган, прозвучало что-то из Баха, священник взошел на кафедру и начал проповедь. О чем он говорил - трудно было разобрать. Слова о воле Божьей, о смирении быстро сменились какими-то мирскими соображениями об экуменических встречах и о предстоящем чествовании ректора, прослужившего в приходе тридцать лет.

Аня вначале рассматривала плафоны и витражи, потом господ в черном, которые сидели на почетных скамьях у кафедры, и не заметила, как все кончилось, и священник, с очаровательной улыбкой, более уместной где-нибудь на вечеринке или в театре, уже подходил к каждому и жал руку.

Она заглянула ему в глаза: приятный, светский человек, и такое бархатное у него рукопожатие. Интересно, о чем он думает, когда остается один?

Утром, проспав побудку Кэт за дверью, Аня обнаружила, что с подноса исчезло все, кроме хлеба, а когда заперлась в ванной, кто-то изо всей силы пнул в дверь ногой. "Пена", "плесень", говорила о них Ширли, но они так вежливы с ней, Аней, даже дети знают ее имя и стараются ей угодить.

Аня много читала об английском лицемерии и манере англичан говорить мягко, размахивая большой дубиной. "Старший Брат сидит на высоком дереве и следит за каждым твоим шагом", - сказала однажды Ширли. Сама она обычно говорила с ними, не сводя глаз с монитора на кухне: кто вошел, кто вышел. Камеры стояли на улицах, в учреждениях, в магазинах. Даже в туалете супермаркета висело предупреждение: "В целях вашей безопасности..." Такое, подумала Аня, не снилось и нашему КГБ в пору его расцвета: сидишь на троне, а за тобой наблюдает, скажем, привлекательный молодой человек. Вначале она была так смущена, поражена и рассержена, что еще раз спустила колготки, распрямилась и поприветствовала всех: "Хайль!"

Однажды, когда Аня после пешего перехода из Хейвуда в Рочдейл сидела на скамье у супермаркета, к ней подсел пожилой джентльмен, и Аня заметила, что он передвигался с усилием и, может быть, с болью.

- Я хотел выпить в кафе чего-нибудь безалкогольного, а мне предложили пиво, - сказал он, бесстрастно глядя перед собой.

Его голос, глубокий и мягкий, модулировал на каждой синтагме, и Аня подумала: он, должно быть, певец или музыкант.

- Вы недовольны тем, как вас обслужили, и у вас испортилось настроение, - сказала Аня, стараясь быть вежливой.

- О да, портить настроение - это их главное амплуа. А что вы тут, собственно, делаете?

- Отдыхаю - "в свинцовом размышлении". Дышу "дарующим здоровье воздухом", - ответила Аня цитатами из Шекспира, которого как раз штудировала. - Я шла пешком из Хейвуда, и теперь "мечта моей задницы" осуществилась.

Последние слова случайно соскочили у нее с языка, и лишь потом она поняла, что сказала не то.

- О, вы шли пешком из Хейвуда... А я там живу. Вы шли с работы?

- Да, я убираю у людей.

- Понятно. Но, мне кажется, вы образованная леди. Вы сказали, "мечта моей з..." - это ведь Шекспир, не правда ли? Хотя звучит, конечно, излишне экспрессивно.

- Я решила за год одолеть всего Шекспира. Читать его по-русски удовольствие, но по-английски - тяжкий труд.