Дина Калиновская - О, суббота !

"Гришка! - опять запрыгало в нем ни с того ни с сего.- Гришка!"

Шел фильм "713-й просит посадки". Речь, по всей видимости, шла о самолете, но афиша изображала женщину с лицом застенчивым и прекрасным. Таких высоких бровей не было даже у Ревекки. Такой томности глаз Саул Исаакович не помнил со времен Веры Холодной.

- Красавица,- сказал ей Саул Исаакович.- Умница. Он купил уже вафельный стаканчик сливочного мороженого и остался потому без возможности заглянуть в кино.

- У нее погиб муж в самолете? - спросил он у билетерши - пока шел сеанс, толстуха вышла подышать свежим воздухом.

- Кто вам сказал? - сонно ответила она и уставилась в тяжком размышлении на его мороженое. Но скоро очнулась, нашарила в оттянутом кармане бордовой кофты мелочь, сдунула с нее крошки и по-черепашьи пошла к киоску с мороженым.

- Хорошо, что не погиб,- сказал ей вслед Саул Исаакович, но она не услышала.

"Надо будет пойти в кино",- подумал он.

В аптеке у Асиного отдела стояла очередь.

Ася отпускала аптекарские товары без рецепта. Саул Исаакович всегда поражался и недоумевал - куда, как, каким таким образом или чудом здесь, в аптеке, исчезала без следа и остатка та не идущая к ней мальчишеская грубость, которую она прихватила с войны и оставила себе на все мирные времена.

Своим покупателям она не бухала, как отцу, по-приятельски толкая его в живот: "Выше тонус, батя!"; как матери, швыряя на стол длинноногого петуха: "Тебе надо курицу-на!"; или мужу, шлепая его по добрым губам: "Гагры, товарищ капитан, получишь только в комплекте с супругой"; или сыну, выстраивая у него под носом фигу: "Женишься, диверсант, на четвертом курсе-и точка!"

Своим покупателям она советовала, что и как принимать, что чем мазать, полоскать или капать, ласково. "Чего вам?" - спрашивала вкрадчиво, как секрет. Что нужно давала мягкой лапкой. Невероятно, но факт - в аптеке она становилась довоенной девочкой. И наслаждение было наблюдать за ней исподтишка, из-за спин покупателей - Ася говорила "больных".

Она заметила отца, только когда подошла его очередь и вместе с чеком на десять копеек он подал ей мороженое.

- Что? - спросила она аптечным голосом.

- Напалечники.

- Леночка! - крикнула Ася в застекленную дверь с трафаретом змеи и чаши на стекле.- Леночка, постой за меня минутку! - И вышла в зал, слизывая на ходу потекшее по руке мороженое.

По-фронтовому, локтем, как своего парня, подпихнула его к двери, и из прохладной кафельной аптеки они вышли на горячий асфальт.

- Как тонус в родительском доме?

Саул Исаакович залюбовался стройностью тонких ног Аси и фигурой, вокруг которой казенный халат обертывался чуть не дважды. Ревекка говорила "швабра". Он залюбовался детской ее манерой лизать мороженое, а не откусывать вместе со стаканчиком, так что не сразу и вспомнил, что принес необычайную новость.

- Слушай, приезжает один человек, не знаю, ты о нем, может быть, слышала Гриша, товарищ детства.

- Кодымчанин? - рассеянно спросила она, щурясь на солнце и наслаждаясь жарой и мороженым.

- Конечно, кодымчанин! Я ведь говорю, друг детства! И к тому же двоюродный брат.

- Двое? - все также расслабленно уточнила Ася.

- Двое? Не говори глупостей! Гришка Штейман, товарищ и он же двоюродный брат. Наши отцы были родными братьями. И откуда, ты думаешь, он приезжает? Из Америки!

- Что он там делал? - Она взяла отца под руку и пошла с закрытыми глазами, запрокинув голову, чтобы загорало лицо.

- Что он там делал! Я могу знать? Вот приедет, и мы его спросим, что он там делал пятьдесят с гаком лет! Ты подумай, удрал на турецком пароходе из родного дома! И я бы удрал с ним вместе, мы обо всем уже договорились. Меня спасла твоя мама.

-Обалдеть можно! Когда происходили такие подвиги?-дремотно мурлыкнула она, не разлепляя глаз.

- Сколько нам было - четырнадцать, ну, не больше пятнадцати... Едва ли шестнадцать. Твоя мама вцепилась в меня!.. Я ей доверительно сказал, что попутешествую и скоро вернусь, так знаешь, как она в меня вцепилась? Устроила страшную истерику, нельзя было выдержать! Мы уже были женихом и невестой, нас обручили, она имела полное право...-осветился добавочным светом Саул Исаакович.

- Вас обручили в четырнадцать лет?!-как бы проснувшись, воскликнула Ася.

- Примерно, не помню точно, может, нам было по пятнадцать. Мама кричала, что, если я брошу ее, она донесет на нас родителям, и я вынужден был остаться, чтобы не подвести Гришу.

- Скажи прямо, пороху не хватило,- ткнула его локтем Ася.