Алексей Каплер - Двое из двадцати миллионов

Председатель полистал лежащие перед ним документы.

- Мы ознакомились с вашим личным делом, товарищ старший лейтенант, сказал он, - ознакомились и с заключением медицинской комиссии.... По данным личного дела у вас есть все основания быть допущенным к вступительным экзаменам...

Сергей понял, что сейчас последует "но", что дело его плохо.

Однако председатель пока еще не говорил "но". Он продолжал:

- Вы хорошо воевали, старший лейтенант... После Аджимушкая с осени сорок второго вы были в десантной группе войск Западного фронта, так... Затем в бригаде особого назначения на Первом Украинском... так... Награждены орденом Красного Знамени за форсирование Днепра... так... И, наконец, "Отечественная война" второй степени, так... Медали... Шестьдесят вторая армия, демобилизован в Берлине в июне сорок пятого... Кстати, Иванов, почему вы запоздали с подачей документов?

- Разыскивал жену, товарищ полковник, она была на другом фронте.

- Отыскали?

- Отыскал, товарищ полковник. Тоже демобилизовалась. Батальонный санинструктор, товарищ полковник. В Аджимушкайской эпопее участвовала.

Отвечая, Сергей тревожно поглядывал на членов комиссии, которые о чем-то перешептывались.

- Ну так вот,- с сожалением произнес наконец полковник,- к великому огорчению нашему, мы не можем допустить тебя, Сергей, к экзаменам...

Хоть и ожидал этого, Сергей вскочил, побледнев.

- Товарищ полковник...

- Медики простучали и просветили тебя самым внимательным образом... У тебя сидит осколок у сердца - это раз, и сильнейшие последствия дистрофии... видимо, аджимушкайской еще... Не годишься ты, старший лейтенант... сам должен понять...

- Я летчик, - крикнул Сергей, - понимаете, я летчик, я для того только живу!.. Медики вечно перестраховываются...

- Товарищ старший лейтенант... - пытался строго остановить его полковник, постукивая карандашом по графину.

Но Сергея понесло.

- ... осколок? Да я оперируюсь, пожалуйста... Я абсолютно здоровый человек...

- Ладно, пусть выговорится,- махнул рукой полковник.

И Сергей заговорил спокойнее, хотя и на том же градусе возбуждения;

- ... Я в училище... есть же у человека чувство, зачем он родился... вот тут, в руках у меня машина... а вместо неба меня швырнуло в подземелье... камень над головой... Ну, думал, если выживу... Выжил война, не до летной учебы, воевал, куда бросали...

Неожиданно Сергей сник, умолк, опустил голову. Члены комиссии с сочувствием смотрели на него.

- Все понимаем, друг,- сказал полковник,- но права нам такого не дано... Получишь документы в канцелярии. Все. Давайте следующего.

Выйдя из академии, Сергей остановился, не зная, не понимая, куда ему идти. Он стоял подавленный, в нерешительности, его обтекали прохожие.

Из здания академии вышел летчик, капитан, и, увидев Сергея, бросился к нему:

- Серега! Неужто ты?.. И почему такой мрачный? Сергей с удивлением взглянул на него и вдруг, узнав, улыбнулся.

- Андрей...

Друзья обнялись. Потом стали разглядывать друг друга, и только тут Сергей заметил на груди Андрея звездочку Героя над тремя рядами орденов и медалей.

- Елки-палки... ты вон, оказывается...

- А я про тебя во всех летных соединениях справлялся... Что же, в пехоте воевал? Как так?

- А вот так, брат, получилось, такая везуха. И сейчас выставили, к экзаменам не допустили...

- Быть не может!

- Медики проклятые!.. Я и скис.

- С ума сойти! Помнишь, твой первый вылет? Пойдем, брат, все же отметим встречу.

- Пойдем, К Маше бы надо... Она знает, как я этого боялся...

- Маша?

- Да, Маша, жена.

- Вон как... Ну, пойдем, потом заглянем к тебе, познакомишь.

И они "заглянули".

Поддерживая друг друга и героически пытаясь держаться ровно, друзья ввалились к Маше, которая испуганно отскочила от окна.

- Маша, - сказал Сергей, - все... эти... клистирные трубки, как Чапай говорил...

Он произносил слова с трудом, повалился на стул, опустил голову на руки. Андрей протянул Маше огромную лапищу.

- Мы из одной летной школы с Сережкой... Андрей меня зовут... Мы чуть-чуть отметили, может быть, немного заметно...

- Заметно, заметно... Я тут чуть с ума не сошла от беспокойства. Не допустили Сережу?

- Не допустили, гады... Он лучшим курсантом был в школе... природный летчик...

Опустив голову, Сергей сидел за кухонным столиком - единственной фундаментальной вещью в их комнатенке, освещенной тусклой лампочкой, свисавшей из-под потолка.

- Что делать... - говорил Андрей. - Хорошо бы Сергею поступить в Автодорожный. Я ему говорил, да он сейчас слушать не хочет. А у меня там ректор свояк. Да и без того Сережке все права.'