Инна Кинзбурская - Дорога на высоту

Наконец, нам дали отпить вина, съесть по куску хлеба и разрешили приступить к трапезе. Но главное, можно было говорить, а значит -- слушать. Хозяин дома охотно и много рассказывал. Нам было интересно узнать о его возвращении к Всевышнему. Как? Почему? Зачем?

-- Когда мы приехали, у нас все не ладилось в семье, -- рассказывал он. -Мы перестали понимать друг друга. Семья была на грани развала.

-- Он очень сложный человек, -- сказала А. о сыне. При нем.

-- Тяжелый человек, -- добавила жена. При нем.

-- Был, -- поправил он.

-- Да, -- кивнула жена.

-- Мы готовы были разойтись, -- продолжал хозяин дома, -- но все не так просто. Уже двое детей. Жена совсем ушла в себя, ее потянуло к религиозным людям, к религии, стала ходить на лекции, на собрания хабадников.

-- Хабадников? -- О господи! В моем представлении хабад -- это черные сюртуки, черные чулки и черные шляпы в тридцатиградусную жару и еще длинные завитые пейсы. Ни хозяин, ни хозяйка не похожи на тех людей, они нормально одеты, у него небольшая ухоженная бородка, сливающаяся с пейсами, белая сорочка, у нее обычное цветное платье и только голова прикрыта.

-- Представьте себе -- хабад, -- усмехается хозяин, кажется, он доволен тем, что мы такие невежды, для нас, что ортодоксы, что хабадники -- все одно. -Это наиболее открытое жизнелюбивое направление.

-- А вы тоже хабадники? -- я в тревоге повернулась к А. Как это я раньше не выяснила?

А. тоже усмехается, наверное, тоже над нашим невежеством.

-- Нет. Мы еще не знаем, к какому направлению примкнуть. Мы сами по себе. Пока.

-- С Богом, -- подсказал Н.Н.

Но рассказ продолжается, мы слушаем.

-- Жена все время молилась, все больше времени проводила с новыми знакомыми. Она стала соблюдать -- субботу, кашрут, праздники, я этого не понимал, меня это раздражало. Я пытался с ней говорить, но получалось, как у двух глухих. Я доказывал, что она занимается чушью, а она объясняла, что я просто не знаю того, что знает она. Мне казалось даже, что она несколько сдвинулась. Надо было что-то делать. Я решил походить на их сборища, так я тогда это называл, послушать, что они говорят, чтобы потом объяснить жене, показать ей, какие это все глупости. Я решил предпринять еще одну попытку спасти семью.

-- Я вижу -- тебе это удалось, -- я обвела рукой многочисленное семейство, сидящее за столом.

-- Слава Богу, -- отец семейства был доволен и, похоже, рассказывал тоже с удовольствием. -Я стал ходить на лекции, беседовать, читать, и понял, что все не так однозначно, как раньше думал.

-- Неоднозначно? Значит, ты и сейчас сомневаешься?

-- Нет, сейчас не сомневаюсь -- в том, что есть Творец.

-- Семья сохранилась, это прекрасно, но стал ли твой муж добрее, мягче к тебе, -- спросила я у хозяйки.

-- Да... -- ответила она не очень уверенно. -- Во всяком случае, с ним можно жить и дальше. А раньше было невозможно. Он был непредсказуем и неуправляем.

-- А что, без религии невозможно взять себя в руки? -- это я спросила у героя событий. Но ответила за него мама:

-- Раньше не было инструмента.

И жена согласилась -- не было. И он сам тоже согласно кивнул. Вид у него был довольный: слава Творцу, он дал ему инструмент для самоуправления. Теперь есть возможность владеть собой.

Разговор шел о вещах личных, семейных, но ни тени неудобства не чувствовалось в откровениях моих собеседников, просто люди рассказывали о своей жизни, а жизнь -- это жизнь, и есть в ней всякое.

Слушали мы с интересом.

-- Однажды я торопился куда-то, припарковал машину, наверное, в неположенном месте, и убежал. Возвращаюсь, смотрю: чья-то машина перегородила мне выезд. Огляделся -- хозяина нет. Что делать? Вижу -- выходит, но машину отгонять не торопится, черный такой, наглый тип. Смотрит на меня, усмехается, ждет, что я буду делать. Подхожу к нему, говорю, чтоб отъехал. Стараюсь говорить поспокойнее. Он смотрит нагло: чего ставишь, где не положено? Тут меня взорвало. Одно желание: подойти и перевернуть его тачку. И его -- вниз головой. Одна мысль: будешь у меня асфальт лизать и просить, чтоб отпустил. Раньше я бы так и сделал.

-- А в тот раз?

-- А в тот раз подумал: "Твое счастье, что я -- человек религиозный, благодари Бога". Пришлось договариваться, не прикладая рук.

-- И договорились?

-- Конечно.

-- Слушай, -- спросила я, -- а просто правила морали, этики, воспитанности -существуют? Есть такое понятие "воспитанный человек". Он даже при встрече с троглодитом таким остается.

-- Тебе же сказали, -- услышала я голос мужа, -- не было инструмента. -- Мол, до чего тупая, не понимаешь.