Вильгельм Кюхельбекер - Адо

Адо встрепенулся. Держикрай закрыл Писание. "Что не продолжаешь? спросил его тогда больной, - я не спал, я слушал тебя!"

Адо выздоровел. Встав с одра, он стал примечать глубокую задумчивость во всех чертах Манных. И не тоска любви томила ее:

она была счастливою невестою Юрия, дочери Держикраевы уже своими песнями нередко приводили в краску девицу, пророчествуя ей близкое празднество брачное.

"Родитель и господин мой! - наконец она отвечала старцу на вопросы его. - Дозволь мне умыться водою искупления, давно уже втайне исповедую спасителя! Да присоединюсь к стаду божественного пастыря!"

Адо не отвечал ни слова, но вышел и велел ей за собою следовать. Робко девица шла за строгим отцом своим, но не колебалася, она готова была умереть за сладостную веру Иисусову. Они вступили в дом Держикрая. "Старик! - вступая, вещал Адо хозяину, - ты отъял у меня дочь мою, мое единственное дитя, мое последнее утешение. Но се возьми ее, она твоя; омой ее водой крещения. И я понял и на сердце согрел слова вашего учителя: любите враги ваши!"

Адо в первый раз по своем прибытии в Новгород преступил чрез праг дома Держикраева и уже хотел один, без Май, возвратиться в сирое свое уединение, но вдруг остановился, пожал руку изумленному старцу и едва слышно изрек ему: "Но нет, отец Юрия, ты не враг мой!" Потом, закрыв лицо руками, он вышел; Держикрай проводил его до дому.

На другой день Мая в святом крещении назвалась Мариею. На третий день был девичник ее брака с Юрием, и сенные девушки пели ей между прочими свадебными песнями:

Что ты, Машинька, призадумалась?

Что, голубушка, пригорюнилась?

Ах, пришла пора тебе, Машинька,

Пора бросить житье девичье,

Расплести свои косы черные,

Дом покинуть родного батюшки!

Не затем ли ты пригорюнилась?

Не на то ли, свет, призадумалась?

Молодицы отвечали красным девушкам:

Уж вы, девицы, вы, затейницы,

Вы, головушки неразумные!

Что вы шутите над невестою?

Что смиренницу в краску вводите?

Вы зачем сами льете олово?

Петуха овсом зачем кормите?

За ворота вы, за широкие,

Вы зачем вечор выбегаете?

Имя молодца зачем просите:

"Расскажи ты нам, добрый молодец,

Как зовешься, сударь, по имени,

Как по отчеству, сударь, кличешься?"

Прошел день, прошла неделя, другая, и месяц, и еще месяц. Мария была счастливою женою Юрия, отец навещал их, часто звал к себе и наслаждался их благополучием. В Держикрае, казалось, воскреснул для него друг его Сур, и Держикрай был отцом его Нора, которого, однако же, долго не мог привыкнуть называть Юрием.

Недавно князь Ярослав Всеволодович в третий раз возвратился в Новгород. Он не забыл вражды своей к немцам. Ныне обстоятельства ему благоприятствовали - он объявил им войну, и его дружина переславская, войско суздальское, полки ростовские и владимирские, а с ними вместе и новогородцы, двинулись в Ливонию. Сердце Адово вспылало, но его уже обессилила старость.

Вспылало и сердце Юрия, и он однажды вступил в терем жены своей в шлеме, покрытый кольчугою, препоясанный мечом. "Не сетуй, Мария! - сказал, обнимая ее, - меня зовет Отечество; быть может, пробил час его освобождения!"

Бедный юноша ошибся: несчастия, постигшие Россию целые пятьсот лет, препятствовали ей воздвигнуть народ, с которым была соединена узами приязни еще до времен Рюрика.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Спустя потом месяц было веселие в Новегороде, но печаль в дому Адовом и в дому Держикраевом. Ярослав быстро Шагнул в Ливонию до Юриева; у стен его сразились новогородцы с рыцарями, и вспять побегли мужи железные. С толпой удальцов сын Сура ворвался уже во врата, уже водрузил знамя свободы на мосту реки Аможивы, нарицаемой германскими пришельцами Эмбахом, - но вдруг пал, засыпан стрелами их. Его дружина пробилась сквозь густые полчища неприятелей, тело же вождя досталось в добычу немецким ратникам. Приор дерптский по заключении мира торжественно похоронил оное, много сетовал над великодушным своим врагом и благодетелем и в произнесенной над ним речи вещал:

"Уповаю на милосердие божие, что чистая душа сего витязя будет принята в царствие небесное, хотя он и умер не в недрах церкви римско-католической!"

Известие о смерти Юрия поразило тестя его. Убежденный с некоторого уже времени в истине веры Христовой, и он наконец всенародно принял ее и вслед за тем под именем брата Адама постригся в иночество. Скорбная Мария осталась по муже беременною.

Родив сына, она прешла от сей жизни многосуетной и тленной в жизнь вечную, куда друг ей предшествовал. Держикрай по завещанию отца и матери велел окрестить младенца во имя святого архангела Михаила - в память злополучного юноши, погибшего за его родителей.