Ростислав Клубков - Human

Соня Грюневальд продолжала заворожено смотреть вверх.

"Да что ты там, наконец, увидела?"

"А ты посмотри".

Художники немного странные люди. Не так давно Соня, ненасытно содрогавшаяся в его объятиях, вдруг спокойно, нежно и властно отстранила его, встала и голая, растрепанная, мокрая от пота, в пятнах от поцелуев, начала набрасывать - сразу на бумаге и на холсте - очень неприятную картину в брейгелевском духе: дерущиеся слепцы обрушиваются на тупых зевак, ловко, профессионально выбивая им глаза посохами; на переднем плане жалкая, с пустыми глазными ямами, гнилым ртом и провалившимся носом девушка, жутко и неуловимо похожая на саму Соню, длинными дрожащими пальцами пытается вставить в глазницу чей-то свежевыдавленный живой глаз.

"Нет, ты посмотри!"

Над повешенным, чуть раскачиваясь на канате, стояла, положив руки в карманы легкого плаща, стояла высокая светловолосая женщина в серой широкополой пуховой шляпе. У нее было холодное суровое лицо, чуть похожее на длинную морду лошади.

Равнодушно и презрительно посмотрев на застывшую под ней с запрокинутыми головами пару, она неожиданно широко улыбнулась им, достала из кармана плаща большое яблоко и, негромко сказав: "Вам не надо ходить в цирк", медленно пошла по канату прочь, перекидывая его из руки в руку и одновременно, словно легкая душа розы или животного, растворяясь в воздухе.

"Боже мой", - завороженная, словно бы от настоящего чуда, сказала счастливая художница: "Какая канатоходка".

"Это моя мачеха", - глухо, с ужасом и отвращением ответил молодой человек, как во сне, подбирая покатившееся по воде к его ногам яблоко.

IV

В тот вечер они и вправду не пошли в цирк; Ольга Зангези, играя яблоком, медленно исчезала на раскачивающейся проволоке без них.

"Зайди в булочную", - попросила Соня, уже отпирая мокрым ключом дверь мастерской. Маленькое крыльцо было по обеим сторонам охвачено огромным кустом шиповника, разросшимся под треснувшими ступенями. Его ветви даже немного мешали открывать дверь. Видимо, ему было очень тепло, потому что зацветал он обыкновенно в феврале, еще среди снега, хотя листья не раскрывал до апреля. Этой зимой его часто засыпало снегом, и он сиял, безлиственный, весь в цветах.

"А я как раз растоплю печь и поставлю чайник". - Обыкновенно вместо чайника она ставила на железную печь ботинки, которые вскоре начинали парить, как два чайника. Ужинать приходилось не то, чтобы всухомятку, но без чая, вместо которого они ели горячий хлеб, на котором могло бы медленно растаять масло.

Булочная была на углу их улицы, как раз у кладбища, - одна из маленьких могил с кренящимся лютеранским крестом как раз примыкала к ее задней двери, а порогом служила стершаяся могильная плита - так что булочник по случаю пек сдобные просфоры для маленькой православной церкви. Католический священник, говорят, по жадности замешивал пресные облатки сам. Во всяком случае, праздные ночные гуляки - обыкновенно подвыпившие студенты с прихмельнувшими девицами - клялись, что видели, как, закатав рукава сутаны, он с остервенением вымешивал тесто в ночи.

В результате, проходя мимо золотящегося кренделя и кренделящихся букв над витриной с глиняными каравайчиками, Соня со смехом вспоминала, как Вольтер в сердцах назвал неприятного попа, которого сам же выдумал, "юродивым булочником", добавив, что не представляет, как его кот может есть "эту холодную гадость - сырую рыбу".

На белесом прилавке лежали булочки "для щупа", и Соня с удовольствием тыкала в них пальцем, часто протыкая их длинным ногтем почти насквозь. Булочник - у него были большие, малиновые, похожие на вдруг вспыхнувший стеклярус щеки и голубоватые медлительные глаза - вздыхая, уносил испорченную булку с черной, в угле и графите, дырой, "покрошить птичкам" и смиренно приносил новую, уходя и возвращаясь, как большая белая роза или грузный лебедь. Соня, смеясь, снова протыкала ее пальцем.

Однажды, смущенно уйдя в заднюю комнату, булочник нежданно вынес оттуда и подарил Соне длинное павлинье перо, похожее на ее глаза, как только тогда заметил ее любовник.

В тот день, под беззвучно расцветающим в небе ранним закатом, похожим на бледный веер, стоя на пороге, булочник, что-то неразборчиво напевая себе под нос (Соня уверяла, что это моцартовская "Die Kleine Nachtmusick"), без халата, в жилете, со свисающим из кармана плотницким шнуром, вделывал в распахнутую дверь булочной небольшое витражное оконце; густо-синий, похожий на лилию цветок на зеленом фоне.