Наталья Копсова - Русская жена

Из правых окошек ее мало чем примечательного для Норвегии дома открывался чудесный вид на превеселенький лужок с картинки из детских книжек с синеющим вдали, таинственно-влекущим лесом. Но в Норвегии мало кто обращает на такое внимание, потому что здесь пейзаж без моря не имеет никакой ценности. С левой стороны можно было видеть два аккуратных одинаково-стандартных домика, расположившихся на разных уровнях взорванной скалы.

Я вспомнила свой первый приезд в Рисор, когда такие же беленькие домишки на террасах из темно-серых камней отчаянно напоминали умиротворяющие декорации к диснеевскому "Пиноккио" ("Буратино"). Настолько сказочным казался ландшафт, что я целую неделю чувствовала непреодолимое желание касаться камней и досок, чтобы ощущать реальность мира, в котором оказалась. Днем и ночью горели в Рисоре всевозможных форм лампочки и фонарики, отражаясь в водах залива и создавая, по словам моего Сережки, "лунные дорожки, по которым ходят волшебники". Это чудесно украшало вид вечернего городка, делая его романтичным и уютным. Электричество в Норвегии дешевое, и его не экономят. Вблизи же большинство домов не представляло ничего выдающегося в архитектурном плане, и я с сожалением вспоминала разваливающиеся русские избы и старые городские дома с их арочными входами, резными наличниками и козырьками, необычных округлых форм оконными проемами.

Интерьер Ольгиного дома был выполнен в каком-то турецко-индийском стиле. Даже в холле при входе стоял огромный керамический слон - подарок Ольге от Гунара. Обои в комнатах, на мой вкус, были темноваты, но зато пестрели золотистыми и серебристыми цветами, птицами и арабской вязью. В центральной гостиной одну из стен целиком украшал фотообойный пейзаж с пальмами и видом на море, и там же всюду были расставлены и развешаны горшки с цветами и мини-деревьями. Еще Ольга любила всякую живность и в доме завела аквариум, попугая, канареек и кота.

После осмотра недвижимости подруга решила устроить для меня показ мод под музыку. Танцуя, она продемонстрировала свои пять разноцветных вечерних платьев с точно подобранной к каждому парой туфель, два невероятно роскошных шелковых костюма; целую кучу вышитых полупрозрачных блузок и всевозможных фасонов юбки, но с неизбежными разрезами либо сбоку, либо сзади. Не прерывая своего, на удивление профессионального танца, Оленька принесла шкатулку с украшениями и попросила меня закрыть глаза. Так она надела на меня длиннющее ожерелье из речного жемчуга, янтарные в серебре серьги и кубачинское черненое кольцо. И я, ощутив блаженный трепет во всем теле от расслабляющих касаний ее музыкальных пальчиков, наконец-то поняла: эта юная женщина всеми силами старалась сотворить в равнодушной ко всему Скандинавии новую сказку из "1001 ночи", и мне случайно посчастливилось приобщиться к ее восточным таинствам и сладостной неге.

Только я хотела поблагодарить, действительно от всего сердца, затрезвонил телефон. Ольга сначала напряженно слушала, потом резко сказала по-русски: "Ну-ка позови его. Я на него, подлеца, в полицию заявлю в конце концов!" Уже на норвежском она заговорила ласково и вкрадчиво, хотя упомянула и про полицию. Конечно, это меня заинтриговало, и случай, действительно, оказался редкостным. Через тот же самый, что и Оленька, клуб знакомств тридцатидвухлетняя Светлана, популярный в Архангельске врач-гинеколог, познакомилась с пятидесятилетним профессором химии из Тромсе. Еще в России, прежде чем ехать в гости к понравившемуся ей норвежцу, зеленоглазая красавица брюнетка (последнее качество особенно ценится в Норвегии) поставила условие, что, хотя он и оплачивает ее проезд и десятидневное проживание в своей стране, последнее слово она оставляет за собой. Профессор, казалось, не возражал, и многообещающее путешествие началось. Но в родных пенатах мужчину будто бы подменили. Кульминацией явился ответ на Светланин вопрос: "А где я буду спать?" - когда профессор не подлежащим возражению жестом указал на свою кровать. Гордая Света предпочла заночевать на старом сундуке без одеяла и подушки, а наутро потребовала отвезти ее немедленно в аэропорт. Но, к несчастью, норвежский химик оказался уже настолько "втресканным" в русского врача-гинеколога, что заявил следующее: обратный билет уже разорван в мелкие клочки, Светлана навек принадлежит "академику", попасть обратно в родной Архангельск ей будет потрудней, чем в рай Господний.

Уезжая на работу, заморский "жених" начал запирать женщину в огромном, пустом, одиноко стоящем доме. Светлана оказалась в чужой стране с чужим языком и поначалу даже стеснялась брать еду из чужого холодильника. Телефон "академик" не отключал, но так как самой что-либо понять в телефонном справочнике женщине оказалось не под силу, последняя надежда оставалась на подругу Ольгу.