Евгений Козловский: Грех

Ни электричкой, ни товарняком не тронутый, удачно, если можно сказать так в контексте, приземлившийся, монах лежал меж рельсами: наминутку продравшаяся сквозь тучи лунапоказалаего Нинке: недвижного, с черным от крови лицом, с непристойно задранной рясою.

-- Ты живой, слышишь? -- приселаНинканакорточки. -- Живой?

Монах не шевельнулся, не застонал. Нинкаотпрянула: страшно! -- но тут же и одолеласебя, возвратилась. Не найдя, где застежки, разорвалаворот рясы, рубахи, запустиларуку в распах: к груди, к сердцую

-- Ну вот и славаБогу! -- выдохнула. -- А кровь -- ерунда. Вылечим. У меня бабулька!..

Вдали показался поезд. Нинкавзяламонахапод мышки:

-- Ты только потерпи, ладно?

Монах был тяжел, Нинказастрялас ним нарельсах, апоезд приближался, как бешеный. Испугавшись, что не успеет, Нинкапотащиламонаханазад, но тут и с другой стороны загрохотало. Молясь, чтоб не задело, Нинкабросиламонаха, как успела, самаупаларядом, обняла-прикрыла, хоть надобности в этом вроде и не было.

Поездавстретились прямо над ними и неистовствовали в каких-то, казалось, миллиметрах от голов, тел.

Монахов глаз приоткрылся.

-- Не надо милициию -- и закрылся снова.

Нинкане так разобралав грохоте:

-- Милицию? Дагде ты этих фавёнов найдешь?!

-- Не-на-до! -- внятно проартикулировал монах и, словно нехитрые три эти слогаотобрали у него последние силы, вырубился, кажется, надолго.

Поездапрошли. Нинкаподхватилаедваподъемную свою ношу, потащилачерез пути, через канаву, через лесок, проваливаясь в недотаявшие весенние сугробики, -- к шоссе, усадила-привалилак дереву наобочине, самавышланаасфальт, готовая голосовать, попыталась, сколько возможно, привести себя в порядок и даже охорошиться.

Показались быстрые фары. Нинкасталакак можно зазывнее, подняларучку. Машинапроскочилабыло, но притормозила, поползла, виляя, назад, и Нинкаувидела, что это -- бежевая Ыдевяткаы.

Вернулись!

Как ветром сдуло Нинку в кювет, аЫдевяткаы остановилась, приоткрылаводительское стекло, храбрый плейбой -- искатель приключений высунулся и повертел усатой головою:

-- Эй, хорошенькая! Ну, где ты там?

Нинкане вдруг осозналаошибку, а, когдаосозналаи полезлаиз кювета, Ыдевяткаы показывалаудаляющиеся хвостовые огни.

-- Ф-фавён! -- незнамо зачто обложилаНинкаплейбоя.

Побрякивая железками, протрясся из Москвы старенький грузовик. Сновапоявились быстрые фары. СноваНинкаподняларуку.

Черная ЫВолгаы 3102 с круглой цифрой госномерасталарядом. Откормленный жлоб в рубахе с галстучком -- пиджак навешалке между дверей -- уставился оценивающе-вопросительно.

-- В Текстильщики! Во как надо! -- черканулаНинкабольшим пальцем по горлу.

Жлоб подумал мгновенье и щелкнул открывальным рычажком:

-- Садись.

-- Яю -- замялась Нинка. -- Я не одна, -- и кивнулав сторону дерева, монаха.

Жлоб отследил взгляд, сноващелкнул рычажком -- теперь вниз, врубил передачу.

Нинкавылетеланадорогу, вырослаперед капотом, раскинув руки.

-- Не пущу! -- заорала.

Жлоб отъехал назад, сноваврубил переднюю и, набычась, попытался с ходу объехать Нинку. Но таоказалась ловче, жлоб едвауспел ударить по тормозам, чтоб не стать смертоубийцею.

-- Ф-фавён! -- сказалаНинка. -- Человеку плохо. Ну -- помрет? Номер-то твой я запомнила!

-- Помрет!.. -- злобно передразнил жлоб сквозь зубы. -- Нажрутся, апотомю -- и, обойдя машину, открыл багажник, достал кусок брезента, бросил навелюровое заднее сиденье. -- Две сотни, не меньше!

-- Где я тебе эти сотни возьму?! -- буквально взорвалась Нинкаи вспомнилас тошнотою, как выкладывал Ашотик зеленую бумажку настолик в парикмахерской. -Помоги лучшею

-- Это что ж, затак?

-- Вот! -- дернулаНинканасебе кофту, так что пуговицы посыпались, вывалилакрепкие, молодые груди. -- Вот! Вот! -- приподнялаюбку, разодрала, сбросилатрусики. -- Годится? Нормально?! Стоит двух сотен?

Глазки у жлобазагорелись. Он потянулся к Нинке.

-- П'шел вон! -- запахнулаонаплащ. -- Поехали. Отвезешь -- тамю

Они катили уже по Москве. Нинкадержалаголову бесчувственного монаханаколенях, нежно гладилашелковистые волосы.

-- Слушай, -- сказалавдруг жлобу, поймав в зеркальце сальный его взгляд. -- А вот какой тебе кайф, какой интерес? Я ведь не по желанию будую Или ты, с твоей будкой, по желанию и не пробовал никогда?

-- Динамо крутануть собралась? -- обеспокоился жлоб настолько, что даже будку пропустил. -- Я тебе так прокручу!

-- Никак ты мне не прокрутишь, -- презрительно отозвалась Нинка. -- Даты не бзди: я девушкачестная. Сказала -- значит все.