Говорят, что на теплоходе "Московский" была организована экскурсия из Рыбинска в Мологу. Поэты читали стихи, барды пели песни, ансамбль "Рондо" играл классическую музыку...
Наверное, так все и было. Только ездили экскурсанты не в Мологу, и видеть ее они не могли. Потому что Мологу можно увидеть только в глубинах человеческого сердца. Там звучат колокола ее соборов и церквей. Там звенят об лед коньки юных мологжан на катке в сквере рядом с Манежем. Там запах свежескошенного сена над Торговой площадью. Там в озере талых вод отражаются белоснежные стены Афанасьевского монастыря...
Красота спасет мир...
- Нет больше России, - не отрывая глаз от уходящих за горизонт холодных вод Рыбинского моря, тихо произнесла бабушка. Она не повернулась лицом ко мне, не дотронулась пальцами до рукава моего плаща. Как будто просто сама для себя констатировала некий непреложный факт.
Я не знал, что ей ответить. Цифры надоев молока, тонны стали, количество убитых чеченцев, мощь ядерных зарядов, нерушимость российских границ и даже само название того государства, в которое мы прибыли всего два дня назад, не убедят эту пожилую женщину в том, что Россия, та Россия, которая была открыта ей, как прекрасная Истина, существует. Разве все перечисленное выше имеет к Ней хоть какое-нибудь отношение? Россия - это как Молога, только шире и необъятнее. Россию носят в своих сердцах россияне и те, кто ее любит. Они получили ее в наследство от своих отцов, дедов, прадедов, чтобы сделать краше, передать детям, внукам... Россия - это все то прекрасное, что все россияне вместе взятые, безотносительно к тому времени, в которое они жили, успели воплотить на этой земле.
Но то, что одни создали силой своей любви, другие могли разрушить, испохабить, просто не сохранить... Чего сегодня в этой стране больше - Жизни или Смерти, Истины или Лжи? Ориентиром в поисках ответа на этот вопрос может быть только красота. Красота полей, рек, лесов, сел, городов... Красота жилищ и храмов. Красота человеческих взаимоотношений. Насколько радостно, уютно, защищено чувствуют себя люди в этой стране, насколько уважительно они относятся к соотечественникам, к тем, кто живет рядом, к памяти тех, кто здесь жил, к истории и культуре своей страны - вот то главное, что лучше всяких слов говорит о здоровье или болезни России, существует она, или на самом деле России больше нет...
Все эти мысли, когда-то долго и мучительно терзавшие меня бессонными ночами, промелькнули в голове разом. Я взглянул на все увиденное нами в России бабушкиными глазами, глазами американки, более полувека жившей в цветущей стране, среди доброжелательных соседей, улыбчивых чиновников, среди "orry, please, excuse me, could I help You?"68) и понял, что ей действительно трудно, почти невозможно, было увидеть в этой стране Россию.
Ее встреча с этой страной началась в аэропорту Шереметьево. Под проливным дождем мы вышли из самолета, спустились по трапу на землю и наперегонки с другими пассажирами побежали к стоявшему невдалеке автобусу. (Рукавов для выхода пассажиров и экипажа из салона самолета непосредственно в здание аэропорта почему-то в Шереметьево нет. Возможно, я их в спешке не заметил, но тогда совсем непонятно: за что такое издевательство над людьми?) В автобусе, мокрые, но улыбающиеся друг другу и стоящим рядом попутчикам, мы подъехали к одному из входов в главное здание. Водитель открыл переднюю дверцу, две другие оставил закрытыми. Пассажиры один за другим, выдавливаемые, как паста из тюбика, стали выбираться наружу и сразу же попадали все под тот же проливной дождь. Мы с бабушкой вышли последними. Пробежали отделявшие нас от входа в аэропорт метров десять-пятнадцать, прошли через тамбур вовнутрь и оказались в большом зале, разделенном на две половины кабинками пограничников. Кабинок было много. Но работали только две и обе исключительно для иностранцев. Россияне, выстроившись в длинную очередь возле кабинки с надписью "Только для граждан России", терпеливо ждали, когда стражи границ пропустят их на Родину. Стражи не спешили. Россияне не роптали - унизительность такого отношения со стороны чиновничьего люда была для них привычной. В своей собственной стране они считали себя людьми второго сорта, людьми, которые всегда и везде должны обслуживаться после иностранцев, после депутатов, после членов правительства, после рэкетиров, после блатников... Мы с бабушкой, получив багаж, уже направлялись к выходу из аэропорта, а россияне все продолжали покорно стоять в своей длинной очереди...
Читать дальше