Феликс Кривин - Я угнал Машину Времени

Лишь только он скрылся за дверью, инспектор вытащил справочник. Иоанн Бургундский... прозванный Бесстрашным... родился в 1371 году, умер... Инспектор не поверил своим глазам: герцог умер в 1419-м. И даже не умер, а убит во время визита в Монтро, в тот самый замок, в котором он в данный момент находился... Видно, не зря он вспоминал убитого Людовика Орлеанского, не зря у него у самого совершенно убитый вид...

От короля вышла его супруга, королева Изабо, в сопровождении лекаря.

- Скажите, доктор, это не опасно? - спрашивала она, слишком явно желая, чтоб это было опасно, потому что ей не терпелось избавиться от безумного мужа.

- Для его величества не опасно, а вот для королевства...

- Королевство в полном отчаянии, - без всякого отчаяния сказала королева. И тут она заметила постороннего: - Вы к его величеству? Откуда?

- Из Испании.

- О Испания, в моих жилах течет испанская кровь! - и королева наградила инспектора таким взглядом, от какого с королем, видимо, и приключилось его несчастье.

- Типичная шизофрения, - сказал медик, имея в виду короля, а инспектор лихорадочно принялся вспоминать, существовало ли в пятнадцатом веке понятие шизофрении. - В старину подобные болезни лечили голодом.

В старину... О какой старине он говорил, инспектору было непонятно. Где-то он читал, что шизофрению лечили голодом в двадцатом веке, но, может быть, ее так лечили и во втором? Ведь события повторяются, и на смену старой приходит новая старина.

- Может быть, его полечить голодом? - прикидывала королева. - Я могу распорядиться, чтоб ему не давали есть.

- С голодом покамест повременим. У вас и так полкоролевства голодает, а если будет голодать еще и король... - в качестве приезжего медика он мог позволить себе подобные вольности.

Если он действительно медик, раздумывал инспектор Шмит, то для него интересно познакомиться с шизофренией, которой давно уже нет в его времени. Ради этого можно и угнать Машину.

- Так вы считаете, что его величество поправится? - спросила королева с тревогой то ли за здоровье, то ли за болезнь короля.

- Вам нет основания беспокоиться, ваше величество, - сказал медик, почему-то подмигнув при этом инспектору, с которым они даже не сказали двух слов. - Однако я должен откланяться, меня ждет мой пациент.

И тут раздался истошный крик его пациента.

- Вы себе представить не можете, как мне надоела эта вечная резня, сказала французская королева, оставшись наедине с испанским послом. Каждый день одно и то же, одно и то же...

Глядя на эту хрупкую женщину, трудно было поверить, что она предалась англичанам, поддерживая их против мужа и своей страны. В угоду англичанам она сделала официальное заявление, что сын ее, дофин Карл, не является сыном ее царствующего мужа, не только поставив под сомнение свою репутацию, но и развеяв все сомнения на этот счет. Тем самым она лишила сына права наследия, отдав это право английскому Генриху, который, однако, вскоре умер, потеряв не только чужой престол, но и свой собственный.

Однако преданный матерью дофин тоже не был кристальным человеком. Он был замешан в убийстве герцога Иоанна Бургундского (то-то герцогу так не хотелось идти к дофину), а когда умер его отец Карл Безумный, наследного дофина никто не хотел короновать, пока это не сделала Жанна д'Арк, преданная ему и преданная им англичанам.

В приемный зал вышел Карл VI, худой, болезненный человек, с застенчивой, почти робкой улыбкой.

- Вы ко мне? - осведомился он у инспектора, послав королеве воздушный поцелуй. - Ради бога, извините! Мне не сказали, а я не догадался выглянуть, виноват! Нет-нет, без церемоний, заходите, пожалуйста!

Стены королевского кабинета были сплошь увешаны щитами, надписи на которых свидетельствовали о миролюбивом характере их обладателя. "Блаженны миротворцы". "Все понять - все простить". "Не ведаете, что творите". Были надписи призывные: "Отойди от зла и сотвори благо!", "Перекуем мечи на орала!", "Не зарывай талант в землю!" Были полные отчаяния: "О времена! О нравы!", "Да минует меня чаша сия!", "Бей, но выслушай!" Надпись на одном щите, казалось, обобщала все остальные: "Вот как делается история!"

- Какая удивительная коллекция! - воскликнул инспектор.

- Это не коллекция, это жизнь. Я никогда не знал мирного времени. Когда я родился, уже шла война. Она началась за тридцать лет до моего рождения и будет продолжаться еще тридцать лет после моей смерти.

Поразительно, что он ошибся всего на один год: война началась за тридцать один год до его рождения и окончилась через тридцать один год после его смерти. Жизнь безумного короля приходилась на самую середину безумной войны, и в этом была какая-то безумная закономерность.