Феликс Кривин - Жили-были три гуся

- Будешь огрызаться, - сказали, - еще дальше переведем. В грызуны.

Тут, конечно, я взял слово для справки.

- Почему, - говорю, - в грызуны - это дальше? Мы в грызунах всю жизнь, и нам, может, неприятно, что паша жизнь для кого-то наказание.

- Плохо, когда своя жизнь наказание...

Записали и эту реплику быка.

Однако все же вынесли на обсуждение вопрос: какая жизнь может служить наказанием? У хищных своя жизнь, у травоядных своя, ну, и у грызунов своя, естественно. Если их между собой сравнивать, то, возможно, одна перед другой проиграет, но если не сравнивать, то вполне можно жить.

Проголосовали единогласно: не сравнивать.

Жить, но не сравнивать. Чтоб можно было жить.

- Ну, если не сравнивать, так он у нас точно траву сожрет!

Это сказал бык. Будто специально для протокола.

1979

ПРОБЛЕМЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Когда вырубили лес, не стало прежней дремучести и самые дикие помаленьку цивилизовались. Бросили эту привычку глазами вращать да зубами щелкать друг на друга, поскольку каждый теперь на виду и никуда от народа не спрячешься.

И образ жизни другой. Вместо того, чтоб гонять по лесу, высунув язык, каждый культурно зарабатывает средства на пропитание. Медведь с деревьев шишки трясет, Заяц качает мед, а Белочка сажает капусту. А потом вся эта продукция поступает в магазин, где каждый в порядке очереди покупает, что ему надо. Заяц капусту. Медведь мед, а Белочка сосновую шишечку.

Очередь сближает. Даже самые чужие и незнакомые в очереди, как родные, жмутся друг к другу. И нервную систему укрепляет очередь: кто в ней выстоит, выстоит всюду.

В одном магазине постоишь - в другой побежишь, чтоб успеть до закрытия. Постоишь - побежишь - постоишь - побежишь... Дикого зверя ноги кормят, но они, оказывается, кормят и цивилизованного.

И это уже непонятно: почему так? Раньше, когда каждый добывал себе пропитание, это избавляло его от необходимости ходить на работу. Потом, когда стали ходить на работу, это избавило от необходимости добывать пропитание. А если и работать и добывать... Целый день работать, а потом бегать добывать...

И никуда от этих проблем не спрячешься: леса нет.

1985

КОСТЕР В ЛЕСУ

Костер угасал. В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что и часа не пройдет, как от него останется горстка пепла. Он слабо потрескивал, взывая о помощи, и Ручей, пробегавший мимо, участливо спросил:

- Вам воды?

Костер зашипел от бессильной злости: ему не хватало только воды в его положении! Ручей прожурчал какие-то извинения и заспешил прочь.

И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Ни слова не говоря, они протянули ему свои ветки.

Что значит протянутая вовремя ветка помощи! Костер поднялся, опираясь на кусты, и оказалось, что он не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в пламени: их некому было спасать.

А Костер уже рвался вверх. Он стал таким высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему, одни - восхищенные его красотой, другие просто, чтобы погреть руки.

Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами мечтали к нему приблизиться.

- Костер! Костер! Наш Костер! - шумели они. - Он согревает нас, он озаряет нашу жизнь!

А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого, что Костер подминал их под себя, чтобы подняться еще выше.

И все же нашлась сила, которая погасила Костер. Ударила гроза, и деревья роняли тяжелые слезы - слезы по Костру, к которому привыкли и который угас, не успев их сожрать.

И только позже, гораздо позже, когда высохли слезы, они разглядели огромное черное пепелище на том месте, где бушевал Костер.

Нет, не Костер, Пожар. Лесной пожар. Страшное стихийное бедствие.

1961

БОЧКА

Свили две сороки гнездо на пороховой бочке. Это пустая бочка - плохая примета, а полная - примета хорошая. Вот и выбрали сороки бочку, полную доверху, - чтобы к счастью.

- А не взорветесь? - спрашивали осторожные воробьи.

- Ну, нет, мы живем потихонечку. Раньше у нас всякое бывало: то ссора, то скандал, а то, случалось, и подеремся. А теперь мы смирно живем, воздуха не сотрясаем. Если взлетаем, то осторожненько, чтоб на воздух не взлететь.

- Скучно, небось?

- Не без того. Но как вспомним, что могли бы на воздух взлететь, сразу становится весело. Могли бы взлететь - а вот не взлетаем!

- Значит, счастливы?

- Ну, животы приходится подтянуть, чтоб за продуктами не мотаться, воздуха не сотрясать. И по ночам плохо спим - пороховая бочка все-таки... Но в смысле того, что до сих пор не взлетели, конечно, счастливы. Еще как счастливы!