Татьяна Кухта - Ратанга

Наверно, она это почувствовала. Повернулась и пошла прочь. Я смотрела ей вслед и вдруг поняла, что идет она чересчур твердо. Так ходят, сберегая силы. И потому я бросилась за ней и успела удержать прежде, чем она упала. Она навалилась на меня всей тяжестью, я едва удержалась на ногах.

- Не говори им, - прошептала она. - не говори ничего... Поедем... Ей не сделают ничего плохого, клянусь тебе...

Я промолчала. Я уже знала. что поеду. И знала, что эта женщина гораздо выше моих обид. Что она ни в чем не виновата передо мной.

Она вздохнула, отстранилась, потом положила руку мне на плечо - будто по-дружески. И повторила:

- Никому...

Могла бы и не напоминать, подумала я с тенью былой обиды. И мы пошли к воротам.

У ворот стояли семь оседланных коней. Вентнор, Боско, Харен и Болард ждали нас. Харен нервно оглядывался на Дом.

- Быстрее, - бросил он, - могут хватиться.

- Она что - так и поедет? - мрачно спросил Боско, уставясь на мое платье.

- Так и поедет.

Боско пожал плечами. Не продолжая разговора, она легко вскочила в седло, и я последовала ее примеру, хотя у меня вышло не так ловко. Вентнор протянул ей обруч с маской, и она приладила маску на лицо. Потом пустила коня вскачь, и все мы двинулись за ней.

Хижина так надежно была спрятана в разросшемся лестовнике, что мы не нашли бы ее без Хранительницы даже днем. Она уверенно повернула коня под лесные кроны, остальные поскакали следом, и я вместе с ними, сквозь влажный запах листьев и перечеркнутый длинными тенями серебристый сумрак, еще более неверный, чем темнота. Конь Вентнора заржал, и ему ответило чужое ржание. Они спешивались и стремительно и бесшумно исчезали в темноте, только Вентнор задержался, чтобы помочь Хранительнице. Ох, если бы он подумал про меня...

Я неловко сползла по конскому боку. Под рукой оказалась шершавая стена. Я пошла, держась за нее. Запах лестовника и папоротника глушили.

Темнота делала происходящее еще страшнее. Почти звериный вой, глухое чмоканье ударов; мне под ноги, блеснув рыбкой, упал кинжал.

- Помоги! - я узнала Харена.

Потом кто-то запалил факел.

Эта женщина сидела, упираясь спиной в стену хижины, взлохмаченная, с яростными глазами. Боско стоял над ней, потирая глубокие царапины на щеке:

- Вот змея!

- Скорее, кошка, - Харен, тяжело дыша, зажимал ладонями раненый бок.

Вентнор, поддерживая Хранительницу, что-то шепотом спрашивал у нее. Она качала головой, с трудом улыбаясь, громко отвечала:

- Да нет, что ты... все хорошо.

Все случилось слишком быстро. И я, ошеломленная, стояла и смотрела - на Вентнора и Хранительницу, на Боско, на Харена, на связанную женщину с моим лицом, сидящую у стены. Потом оглянулась на Боларда, стоявшего рядом. Он словно застыл, и я вспомнила, что он любит ее, до сих пор любит... И вспомнила еще, как тогда схватили меня, как ныли ободранные запястья, как было больно и унизительно. Ей, наверно, тоже сейчас так. Как они ее... Как звери!

Боско что-то втолковывал вполголоса Вентнору и Хранительнице.

- Нет, - ответил резко Вентнор, - не поедем. Темно. А Ратанга не рядом. Посмотри на Харена, он еле держится. И Странница...

- Я выдержу.

- Не выдержишь, - бросила вдруг пленница на удивление чистым и ясным голосом. - Я не промахиваюсь.

- Что такое? - Боско недоуменно взглянул на Хранительницу. И вдруг догадался:

- Ранена?!

Он метнулся к пленнице, рывком поднял ее за ворот рубашки. Ткань затрещала.

Пленница расхохоталась. Вентнор молча потянул из ножен меч.

- Нет! - сказала громко Странница. - Не сметь.

Они замерли. Странница, мягко отстранив руку Вентнора, подошла к пленной.

- Отпусти ее. - Боско повиновался. И добавила, обращаясь к той:

- Ты все-таки промахнулась.

Пленница продолжала смеяться, кусая губы. Потом проговорила сквозь смех:

- Очень уж вы милосердные! Никак не отучишь...

- Будь моя воля, я бы тебя от многого отучил, - процедил Харен.

- Люблю прямых людей!

- Хватит! - отрезал Вентнор. - Заносите ее в дом.

Боско покачал головой:

- Сбежит.

- Конечно, сбегу! - откликнулась пленница радостно. Вентнор сгреб ее в охапку и унес в хижину. Остальные пошли за ним, кроме меня и Боларда. Болард стоял, не шевелясь, глядя куда-то в заросли.

Я коснулась его руки:

- Болард, пойдем.

Он не дрогнул, только сказал тихо, через силу:

- Ты... слишком похожа... Уйди. Прошу тебя, уйди...

Я медлила. Мне было страшно жаль его. И ту - тоже. Никогда бы не подумала, что можно одновременно жалеть преступника и жертву.