Татьяна Кухта: Стрелки

Отчего так несправедливо устроен мир? Отчего нельзя отдать свою жизнь тому, кому она нужнее? Просто-напросто отдать предназначенное судьбой время?..

Подошел Ивар Кундри, хмурый, без обычной своей задорности, и я была благодарна ему за это. И я спросила так, как будто мы уже говорили об этом:

- Вы не знаете, Ивар, в какой стороне Пустошь?

- Пустошь? - он оглянулся. - По-моему, там. На востоке.

- Жаль, что мы там не побываем.

- А вы разве раньше не были?

- Я впервые в Двуречье.

- Да? - удивился он. - Вот уж не сказал бы. Вы ведете себя здесь по-хозяйски.

- Вы имеете в виду вот это? - я вынула из сумки браслет.

- И это тоже. Чей он все-таки? Ведь не ваш же.

- Нет, не мой. Он принадлежал девушке, которую пятьсот лет назад убивали на Пустоши... - горло сжало, и я ничего больше не смогла сказать.

Кундри стоял молча, потирая лоб ладонью. Лицом к востоку.

- Я был на Пустоши, - сказал он наконец. - Там стоит обелиск - знаете, во время Последней войны там казнили заложников... Там растут мята и белокаменник.

- А черный вереск? - вырвалось у меня.

- Черного вереска нет.

Снизу донесся пронзительный гудок.

- Нам сигналят.

- Идите, Ивар. Я скоро.

Он кивнул и ушел. А я смотрела на восток, пытаясь угадать за линией трав измененный лик Пустоши.

Что мне делать сейчас? Что делать мне - опоздавшей навсегда?

Можно оставить все это. Отдать музею браслет и пергамент, вернуться в Институт, работать исступленно, чтобы позабыть обо всем...

Можно пойти к ученым. Доказать им - любой ценой доказать! - что я права. Расставить все по местам. Воздать каждому по справедливости. А что им эта поздняя справедливость?

А еще можно писать. Написать повесть-сказку о конной нежити, о любви и сражениях, и непременно сделать хороший конец. Хотя бы в книге. Может, и издадут...

Три выхода. Кто подскажет мне, который из них правильный? Что выбрать мне? Первый, второй, третий? Или четвертый?

Мост. Мост через Кену на Северном тракте. Мост, соединяющий берега и времена. Мост, который может вывести куда угодно. И на предрассветную Пустошь, к обломку стены из белого камня...

Не может быть, чтобы его уничтожили безвозвратно. Его нельзя сжечь. Он должен существовать - Мост. И, может быть, удастся... Может быть, на этот раз я успею...

Пустошь тянулась до края земли. Обломок стены возвышался посреди нее. Неизвестно, кто и почему возводил стену и почему на полдороге забросил работу. Ничто не росло на Пустоши, кроме черного жесткого вереска, стелившегося у самой земли, рыхлой, ноздреватой, точно присыпанной пеплом. Среди вереска белели под стеной обломки плинфы - плоского обожженного кирпича, и сама стена была иссечена временем, будто покрыта шрамами.

Пронизывающий ветер гнал по небу черно-серые, похожие на хвосты тучи, прижимал к земле вереск; край неба хлестали бесшумные длинные молнии, и Пустошь то на миг освещалась их яростным взблеском, то в снова падала в темноту.

При очередной вспышке она увидала, что стена - вот она, рядом, и удивилась, что живет еще и успеет дойти вот до того камня, который лежит здесь, быть может, с незапамятных времен. И с незапамятных времен и вереск, и ветер, и черно-серые облака. Они были, когда ее еще не было на этой земле, и когда снова не будет. Будет темнота. То есть даже темноты не будет. Ничего. С облегченным вздохом она опустится на эту землю и растворится в ней. Исчезнет боль, высохнет на вереске кровавый след.

Может быть, ей еще позволят дойти до того камня и присесть на нем, в последний раз вдохнув холодный колючий воздух, и при вспышке молнии в последний раз увидеть Пустошь - последнее, что ей даровано на этой земле перед небытием.

Странно, что они так медлят.

Если какая-то стрела пройдет мимо, на стене останется след, еще один шрам, отметина, - неужто единственный след ее на земле? Кровавая роса и царапина на камне, и больше ничего?.. Никогда?.. Нет, тогда пусть уж сразу. В вереск лицом. Это совсем не больно.

Она резко повернулась, вскидывая голову. И в блеске молний открылась ей Пустошь, и черный полукруг Стрелков с наведенными арбалетами.

Качнулась земля.

Она упала навзничь, раскинув руки, как падали до нее тысячи мертвых детей этой горестной земли. Тихо сломался под пальцами сухой стебель вереска...

Ее нашли утром. Она лежала почти у самой стены, лицом к небу, и в широко открытых глазах плыли облака.

1 Стихи Н. Ломоносовой.

*Витражи Миров*-1 Л.Богданова "Под знаком стрелы"