Виктор Клюшников - Марево

— Минуточку, пробормоталъ онъ, повертываясь на другой бокъ.

— Вставайте, рѣзко крикнуло ему въ уши. Онъ вскочилъ, протеръ глаза.

Передъ нимъ стояла Инна, раскраснѣвшись отъ жара, запыхавшись, словно за ней гнались.

— Русскіе, крикнулъ онъ, хватаясь за саблю.

— Идите, смотрите что у васъ дѣлается! Да, идите же! торопила она, таща его за рукавъ. Онъ побѣжалъ за ней на опушку. У сухой березы стояли два крестьянскіе воза; толпа окружила ихъ хозяевъ, связанныхъ по рукамъ, съ веревками на шеѣ; въ одномъ изъ нихъ графъ узналъ Грыцька…. Они отбивались и увертывались, толпа осыпала ихъ насмѣшками и бранью; тутъ же расхаживалъ Квитницкій, поджигая товарищей.

— Пане, кричалъ Грыцько, завидѣвъ Бронскаго:- що жь се за напасть така? Що воны кажутъ? И шкапу {Лошадь.} имъ треба и возъ? Якъ же такъ?

— Cтой, крикнулъ Бронскій, — что это за люди? Гдѣ вы ихъ взяли?

— Та въ шляху, пане, заговорилъ другой крестьянинъ, кланяясь:- разсудьте, якъ же то можно?

— Это измѣннки, перебилъ Квитницкій, — они не давали намъ подводъ; намъ нужны лошади.

— Такъ и душить ихъ? вмѣшалась въ толпу Инна, отталкивая державшихъ крестьянъ:- что они, обязаны раззориться для васъ?

— Та се жь, панночка! закричалъ Грыцко, не помня себя отъ радости: чи не вмерли? и въ шаблюкой? чи вы охвициръ, чи що?

— Вотъ погоди, будетъ тебѣ офицеръ, пся кревъ, какъ запляшешь на веревкѣ! грубо проговорилъ шляхтичъ, отсунувъ Инну:- бери его, вѣшай!

— Якъ? Мини? Та за війщо?

— А за шею, послышалось въ толпѣ, снова окружившей своихъ плѣнниковъ. Инна вырвалась изъ рукъ Квитвицкаго и опять кинулась на выручку.

— Кто не съ нами, сказалъ Бронскій, останавливая ея руку, — тотъ противъ насъ.

— А! теперь вотъ какъ! крикнула она, выдергивая руку:- теперь видно не въ гостиныхъ? Зачѣмъ было проклинать правительства? какая это свобода?

— Инна, говорилъ Бронскій ей на ухо:- опомнитесь? Что вы дѣлаете?

— Прочь! взвизгнула она, обнажая саблю, и бросилась въ толпу съ крикомъ: — назадъ! не трогать ихъ.

— Взмилуйтесь, завопилъ Грыцько, повалился въ ноги Бронскому и ухватился на платье:- возмить усе!… Боже мій милый?… Горпино моя!… Та у мене ще и жито не продано!

Другой мужикъ стоялъ со скрученными назади руками, свирѣпо потупясь въ землю и глядя изъ подлобья. Онъ попробовалъ рвануться локтями: веревки только кожу ссадили на мускулистыхъ рукахъ. Толпа захохотала.

— Пустить ихъ! сказалъ Бронскій, отвертываясь. Въ толпѣ пронесся ропотъ; всѣ кричали разомъ, размахивали руками. Квитницкій читалъ имъ какую-то бумагу, слышно было только самыхъ ближайшимъ.

— Какой онъ намъ начальникъ? заговорилъ онъ, выходя изъ кружка и показывая на Бронскаго:- онъ Москалей руку держитъ! Онъ съ ними жилъ…. онъ имъ радѣетъ.

Толпа заволновалась, ропотъ усилился; лица становились грознѣе, свирѣпѣй.

— Это что? крикнулъ графъ, сдвигая брови, и пошелъ на толпу.

— Не слушайте! кричалъ шляхтичъ.

— Смирно! сказалъ Бронскій, скрестивъ руки:- кто здѣсь смѣетъ распоряжаться? Кто бросилъ свои помѣстья? Кто мерзнетъ съ вами въ лѣсу? Кто поведетъ васъ въ огонь?

— Панъ графъ! пронеслось общимъ говоромъ.

Бронскій оперся на саблю и кусалъ кончики усовъ, глядя въ упоръ на присмирѣвшихъ мятежниковъ. Въ судорожномъ подергиваніи стиснутыхъ челюстей, въ жилахъ на лбу сквозила борьба противоположныхъ чувствъ. Лицо то блѣднѣло, то вспыхивало и обливалось краской.

— А коли панъ графъ, кого еще вамъ слушать? Почемъ вы знаете, что я не пытаю вашу вѣрность?

— Не вѣрьте ему! И безъ него обойдемся! вопилъ Квитницкій: — сами себѣ паны, да и все тутъ! — И вынувъ револьверъ, взвелъ курокъ.

— Связать бунтовщика! грозно сказалъ графъ.

Инна инстинктивно стала къ нему съ саблей наголо. Человѣкъ шесть кинулись на шляхтича, повалили его, несмотря на отчаянное сопротивленіе; одинъ сталъ колѣномъ на грудь, другіе перевязали ему руки и ноги.

Съ минуту Бронскій молча наслаждался торжествомъ; потомъ лицо стало хмуриться, хмуриться; глаза зловѣще осматривали толпу.

— Берите ихъ! Дѣлайте что хотите! проговорилъ онъ, и пошелъ въ чащу.

Инна остолбенѣла.

Грыцько безъ сопротивленія позволилъ себя вести, только дико озирался, пытаясь что-то сказать. Другой крестьянинъ стоялъ, не шевелясь, не выказывая никакой попытки къ бѣгству; у него стали поправлять веревку на шеѣ; онъ вдругъ опустилъ голову и вцѣпился зубами въ горло перваго попавшагося; брызнула кровь, захрустѣли хрящи…. Онъ повалился на опрокинувшагося ворога, и оба покатились по землѣ съ глухимъ ревомъ…. Остервенившаяся толпа бросилась на нихъ съ ножами.