Виктор Клюшников - Марево

А пламя все разливалось съ ужасающею скоростью; огромные языки ослѣпительнаго огня поднимались наискось, переходя въ багровый отсвѣтъ темнаго дыма; тысячи искръ и головней вились въ воздухѣ; на колокольнѣ гудѣлъ набатъ, заглушаемый гамомъ сбѣжавшагося народа. Лѣвый уголъ завода съ громомъ рухнулъ, запылала соломенная кровля сушильни, служившей конюшнею; вѣтеръ потянулъ на деревню.

— Помогите, отчаянно вопилъ Авениръ:- заводъ! ничего не пожалѣю! воды! воды!

Онъ бѣгалъ отъ одного къ другому, толкалъ крестьянъ, кинулся въ огонь, и не помня что дѣлаетъ, поотворилъ краны аппаратовъ, схватилъ обгорѣлое стропило, взвалилъ на плечо и вытащилъ на улицу.

Ротмистръ прискакалъ во весь опоръ и обнялъ закопченаго Русанова; солдаты начали было тушить, какъ вдругъ неподалеку послышались выстрѣлы; на воздухъ поднялась ракета, другая, третья; казачій пикетъ мчался по улицѣ; за нимъ валилъ народъ съ криками: "Поляки! Поляки!" Сумятица стала общею.

Солдаты бѣжали къ лошадямъ и сталкивались съ народомъ; офицеры скакали сломя голову, ободряя растерявшихся; загремѣли трубы. Съ другаго конца улицы надвигалась темная масса людей.

Ротмистръ послалъ Русанова въ объѣздъ. Но вдругъ передніе ряды мятежниковъ освѣтились мгновеннымъ блескомъ и разразися оглушительный залпъ. Кавалеристы отвѣтили не менѣе оглушительнымъ: ура! И понеслись на толпу въ пики. Толчокъ разнесся глухимъ гудомъ по деревнѣ.

Мятежники дрогнули, передніе ряды смѣшались и обратили тылъ; съ фланга посыпались выстрѣлы штуцерныхъ; по толпѣ пронесся глухой говоръ; "пѣхота! пѣхота идетъ!" слышались голоса; банда стала отступать къ лѣсу, отстрѣливаясь рѣдкимъ огнемъ. Кавалеристы, заложивъ пики, рубились саблями; все смѣшалось въ безпорядкѣ, Коля наскакалъ на одного солдата; и сабля тотчасъ вылетѣла у него изъ его руки, повиснувъ на темлякѣ; онъ видѣлъ какъ его товарищъ упалъ головой на шею лошади, приподнялся и опять упалъ подъ саблями; поручикъ выпалилъ ему черезъ плечо надъ самымъ ухомъ; кто-то застоналъ у него подъ ногами; что-то сильно обожгло руку. Паническій страхъ овладѣлъ имъ; онъ безсознательно пятилъ лошадь назадъ, выѣхалъ за ряды, и безъ оглядки поскакалъ къ тому мѣсту, гдѣ стоялъ Бронскій.

Ротмистръ продолжалъ преслѣдованіе; солдаты видѣли его хладнокровно разъѣзжавшаго съ коротенькою трубочкой въ зубахъ; онъ все отрывисто покрикивалъ: "впередъ, ребята! впредъ!" Какъ вдругъ у конюшни раздался новый залпъ: то другая шайка стрѣляла по народу…. положеніе отряда стало опасно; ротмистръ приказалъ трубить отбой, и построилъ разрозненныя шеренги.

Вѣтеръ, всегда сопровождающій пожары, разогналъ облака; на востокѣ показалась розовая лента, стало примѣтно свѣтать. Мятежники могли видѣть незначительность отряда; ротмистръ сталъ кликать охотниковъ доставить свѣдѣніе въ хуторъ Оьшнаницы, гдѣ стояла рота пѣхоты. Вызвался Русановъ и еще три человѣка, увязали сабли соломой и пустили лошадей во весь духъ по опушкѣ. Ротмистръ напряженно смотрѣлъ въ сѣроватую даль; вотъ они поравнялись съ вражьей цѣпью; по темному фону лѣса засверкали выстрѣлы; передовой на всемъ скаку свернулся съ лошади, средній рухнулъ вмѣстѣ съ конемъ, вскочилъ на ноги, взвалилъ раненаго или убитаго на остановившуюся лошадь и ужь мчался за прочими; все это такъ быстро прошло одно за другимъ, что солдаты еще крестились, когда посланные уже пропали изъ виду.

Ротмистръ повелъ свой отрядъ изъ селенія, отступая межь двухъ огней. Пули то и дѣло съ пѣньемъ жужжали мимо ушей.

— Бачъ, якъ жалибне спѣвае, острился Іоська, — ма будь ѣсти просить….

— Ишь хохолъ! Братцы, хохолъ заговорилъ, проняло знать! поддразнивалъ вахмистръ.

— Небось не скажешь: холя, а все хволя! или фоля!

Вторая шайка, подойдя съ задворковъ, разсыпалась по домамъ и открыла пальбу изъ оконъ.

Первая, ободрившись, тоже вернулась на хуторъ съ косикерами впереди.

— Побѣда! кричалъ длинноусый шляхтичъ, подбѣгая къ ксендзу, — побѣда! На панскій дворъ, панове! Бери, грабъ, рѣжь все, что ни попало!

Напрасно ксендзъ пытался удержать толпу; съ гиканьемъ и неистовыми криками понеслась она на усадьбу; цѣлое море шапокъ и головъ волновалось въ живомъ ураганѣ… Шумно ворвались они въ маленькій домикъ и разбрелись по двору; одни выводили лошадей изъ конюшни, дергая ихъ за арканы, наскоро сѣдлая чѣмъ попало; другіе спустились въ погребъ: выкатили боченокъ водки, втащили его въ залу, пили фуражками, руками, припадали губами. Третьи бѣгали по всему дому, доискиваясь мѣста гдѣ спрятаны деньги…. Въ гостиной человѣкъ пять остановились передъ кіотой и дали во ней залпъ…. Пронзительные крики донеслись въ отвѣтъ на выстрѣлы изъ дальнихъ комнатъ. Толпа кинулась на голосъ, а между тѣмъ нѣсколько человѣкъ тащили растрепанную посмитюху, сорвали съ нея послѣднее платье и потѣшались ея переполохомъ.