- Вам чинца обменили. Это все с умыслью...
- Да, - говорю, - какого-то Ивана Петровича дали.
- Ведом нам, как же, довольно ведом. Мой свояк, на которого место я сюда переведен с обязательством воспитать сирот, он его и крестил... Отец-то тоже был из колокольных дворян... в приказные вышел, а мать... Кира Ипполитовна... Такое у нее имечко, - она по страстной любви к его родителю уходом за него ушла... Скоро, однако, вкусила и горечи любовного зелья, а потом и овдовела.
- Она сама сына воспитывала?
- Да какое его воспитание: в гимназии классов пять проучился, да и пошел в писатели в уголовную палату... со временем помощником сделали... А счастлив очень: в прошлом году коня с седлом в лотерею выиграл и с губернатором на охоту нынче за зайцами ездил... Фортепиан, полковые выходили, так разыгрывали, - опять тоже ему достался. Я пять билетов взял и не выиграл, а он всего один, да и на тот получил. Сам музычит и Татьяну учит.
- Это кто же - Татьяна?
- Сиротку они взяли - ничего себе... черномазенькая. Он ее обучает.
Весь день проговорили об Иване Петровиче, а вечером слышу, у моего Егора в комнатке что-то жужжит. Зову его и спрашиваю, что это у тебя такое?
- Это, - отвечает, - я пропилеи делаю.
- Что еще за пропилеи?
Иван Петрович, обратив внимание, что Егор скучает от бездействия, принес ему пилок и дощечек от сигарных ящиков с наклеенными узорами и научил его подставочки выпиливать. - Заказ дал к лотерее.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утром в тот день, когда Иван Петрович вечером должен был и играть и всех удивлять в картинах на пиру у губернатора, я не хотел его задерживать, но он оставался при мне до обеда и даже очень насмешил меня. Я пошутил, что ему надо бы жениться, а он отвечал, что предпочитает остаться "в девушках". В Петербург его звал.
- Нет, - говорит, - ваше превосходительство, меня здесь все любят, да и мать, и сиротка Таня у нас есть, я их люблю, а они для Петербурга не годятся.
Удивительно какой гармоничный молодой человек! Я его даже обнял за эту любовь к матери и сиротке, и мы расстались за три часа до картин.
На прощанье я сказал:
- Нетерпеливо жду вас видеть в разных видах.
- Надоем, - отвечал Иван Петрович.
Он ушел, а я пообедал один и прикорнул в кресле, чтобы быть бодрее, но Иван Петрович не дал мне заснуть: он меня скоро и немножко странно потревожил. Вдруг вошел очень спешной походкой, шумно оттолкнул ногою стоявшие посередине комнаты стулья и говорит:
- Вот можете меня видеть; но только покорно вас благодарю - вы меня сглазили. Я вам за это отомщу.
Я проснулся, позвонил человека и велел подавать одеваться, и сам себе подивился: как ясно привиделся мне во сне Иван Петрович!
Приезжаю к губернатору - все освещено, и гостей уже много, но сам губернатор, встречая меня, шепчет:
- Расстроилась самая лучшая часть программы: картины не могут состояться.
- А что случилось?
- Тссс... я не хочу говорить громко, чтобы не портить общего впечатления. Иван Петрович умер.
- Как!.. Иван Петрович!.. умер?!
- Да, да, да, - умер.
- Помилуйте, - он три часа тому назад был у меня, здоров-здоровешенек.
- Ну и вот, придя от вас, прилег на диван да и умер... И вы знаете... я должен вам сказать на тот случай, чтобы его мать... она в таком безумии, что может прибежать к вам... Она, несчастная, убеждена, что вы и есть виновник смерти сына.
- Каким образом? Отравили его у меня, что ли?
- Этого она не говорит.
- Что же она говорит?
- Что вы Ивана Петровича сглазили!
- Позвольте... - говорю, - что за пустяки!
- Да, да, да, - отвечает губернатор, - все это, разумеется, глупости, но ведь здесь провинция - здесь глупостям охотнее верят, чем умностям. Разумеется, не стоит обращать внимания.
В это время губернаторша предложила мне карту.
Я сел, но что я только выносил за этою мучительною игрою - и сказать вам не могу. Во-первых, мучит сознание, что этот милый молодой человек, которым я так любовался, лежит теперь на столе, а во-вторых, мне беспрестанно кажется, что все о нем шепчут и на меня указывают: "сглазил", даже слышу это глупое слово "сглазил, сглазил", а в-третьих, позвольте вам за истину сказать - я вижу везде самого Ивана Петровича!.. Так глаз, что ли, наметался - куда ни взгляну - все Иван Петрович... То он ходит, прогуливается по пустой зале, в которую открыты двери; то стоят двое разговаривают - и он возле них, слушает. Потом вдруг около самого меня является и в карты смотрит... Тут я, разумеется, и понесу с рук что попало, а мой vis-a-vis обижается. Наконец даже другие стали это замечать, и губернатор шепнул мне на ухо:
Читать дальше