Николай Лесков: Чёртовы куклы

- Позвольте!.. Но почему же послезавтра, а не завтра?

- А почему именно непременно завтра, я не послезавтра?

- Нет, уж позвольте завтра!

- Нет, послезавтра!

Адъютант молча хлопнул несколько раз глазами, что составляло его привычку в минуты усиленных соображений, и проговорил:

- Что же это значит?

- Ничего, кроме того, что я вам сказал, - отвечал Фебуфис и, вспрыгнув на высокий табурет перед большим холстом, который расписывал, взял в руки кисти и палитру.

Всё существо его ликовало и озарялось торжеством в самом его любимом роде: он мог глядеть свысока на стоявшего около него светского человека, присланного могущественным лицом, и, таким образом, унижал и посла и самого пославшего.

Адъютант не скрывал своего неприятного положения и сказал:

- Я не могу передать герцогу такого ответа.

- Отчего?

- Он не терпит отказов.

- Ну, нечего делать, потерпит.

- Он не согласится остаться здесь до послезавтра.

- Человек, который так любит искусство, согласится.

- Он назначил завтра вечером уехать.

- Он сам себе господин и всегда может отсрочить.

Адъютант рассмеялся и отвечал:

- Вы оригинальный человек.

- Да, я не рабская копия.

- Без сомнения, герцог может остаться везде, сколько ему угодно, но поймите же, что с ним не принято так обходиться. Ему нельзя диктовать.

- Значит, у него есть характер?

- И очень большой.

- Да, говорят, и я слышал, - это интересно! Так вот мы его испробуем: вы скажите ему, что так и быть, пущу его к себе, но только послезавтра.

- Прошу вас, оставьте это, маэстро!

- Не могу, господин адъютант, не могу, я тоже - рекомендуюсь вам человек упрямый.

- На что вам его сердить?

- По совести сказать, ни на что, но мне теперь взошла в голову такая фантазия, и вы со мною, с позволения вашего, ни черта не поделаете, ради всех герцогов вместе и порознь.

- Вы дерзки.

- Хотите дуэль?

- Очень хотел бы, но, к сожалению, я теперь не могу принять дуэли.

- Почему?

- Конечно, не потому, что я не желаю вас убить или страшусь быть убитым, но потому, что я состою в свите такого лица, путешествие которого не должно сопровождаться никакими скандалами.

- Хорошо, не нужно дуэли, но я вам предлагаю пари.

- Какое? в чём оно состоит?

- Оно состоит вот в чём: мне кажется, будто я знаю вашего герцога больше, чем вы.

- Это интересно.

- Да, и я это утверждаю и держу пари, что если вы передадите ему то, что я вам сказал, то он останется здесь ещё на день.

- Ни за что на свете!

- Вы ошибаетесь.

- Оставим этот разговор.

- А я вам ручаюсь, что я не ошибаюсь; он чудесно прождёт до послезавтра, и я вам советую принять пари, которое я предлагаю.

- Я желал бы знать, в чём же будет заключаться самое пари?

- В том, что если ваш повелитель останется здесь на три дня, то вы без всяких отговорок должны исполнить то, что я закажу вам; а если он не останется, то я исполню любое приказание, какое вы мне дадите. Наши шансы равны, и даже, если хотите знать, я рискую больше, чем вы.

- Чем?

- Я не буду знать, точно ли вы передадите мои слова.

- Я передам их в точности, но, в свою очередь, я могу принять ваше условие только в том случае, если в заказе, который вы мне намерены сделать в случае моего проигрыша, не будет ничего унизительного для моей чести.

- Без сомнения.

- В таком случае...

- Вы принимаете моё пари?

- Да.

- Это прелестно: мы заключаем пари на герцога.

- Мне неприятно, что вы над этим смеетесь.

- Я не буду смеяться. Пари идёт?

- Извольте.

- Я подаю вам мою руку с самыми серьёзными намерениями.

- Я с такими же её принимаю.

Молодые люди ударили по рукам, и офицер откланялся и ушёл, а Фебуфис, проводив его, отправился в кафе, где провёл несколько часов с своими знакомыми и весело шутил с красивыми служанками, а когда возвратился вечером домой, то нашёл у себя записку, в которой было написано:

"Он остается здесь с тем, чтобы быть у вас в студии послезавтра".

Фебуфис небрежно смял записку и, улыбнувшись, написал и послал такой же короткий ответ. В ответе этом значилось следующее:

"Он пробудет здесь три дня".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Следующий день Фебуфис провёл, по обыкновению, за работой и принимал несколько иностранцев, которые внимательно осматривали его талантливые работы, а втайне всего более заглядывали на Messaline dans la loge de Lisisca, которая занимала большое и видное место. Картина во весь день не была задёрнута гобеленом, и её видели все, кто посетил студию.

Потом Фебуфис был во всех тех местах, которые имел в обычае посещать ежедневно, но вернулся домой несколько ранее и, запершись дома с слугою, занялся приведением своей мастерской в большой порядок.