Николай Лесков - Отборное зерно

Ходит купец по бережку и не знает: как за дело взяться? А просто взяться - невозможно: дело затеяно воровское.

К счастию своему, видит купец на бережке, на обёрнутой кверху дном лодке сидит весь белый, матёрой старик, в плисовом ватном картузе, борода празелень, и корсунский медный крест из-за пазухи касандрийской рубахи наружу висит.

Понравился старец купцу своим правильным видом.

Прошел мимо этого старика купец раз и два, а тот его спрашивает:

- Чего ты здесь, хозяин, ищешь и что обрести желаешь: то ли, чего не имел, или то, что потерял?

Купец отвечает, что он так себе "прохаживается", но старик умный улыбнулся и отвечает:

- Что это ещё за прохаживание! В проходку ходить - это господское, а не христианское дело, а степенный человек за делом ходит и дела смотрит - дела пытает, а не от дела лытает. Неужели же ты в таких твоих годах даром время провождаешь?

Купец видит, что обрёл человека большого ума и проницательности сейчас перед ним и открылся, что он действительно дела пытает, а не от дела лытает.

- А к какому месту касающему?

- Касающее этого самого места.

- И в чём оно содержащее?

- Содержащее в том, что я обижен весьма несправедливым человеком.

- Так; нынче, друг, мало уже кто по правде живет, а всё по обиде. А кого ты на нашем берегу ищешь?

- Ищу себе человека помогательного.

- Так; а в какой силе?

- В самой большой силе - грех и обиду отнимающей.

- И-и, брат! Где весь грех омыть. В Писании у апостолов сказано: "Весь мир во грехе положен", - всего не омоешь, а разве хоть по малости.

- Ну хоть по малости.

- То-то и есть: господь грех потопом омыл, а он вновь настал.

- Научи меня, дедушка, - где для меня здесь полезный человек?

- А как ему имя от бога дано?

- Имя ему Иоанн.

- "Бысть человек послан от бога, имя ему Иоанн", - проговорил старик. А как по изотчеству?

- Петрович.

- Ну, сам перед тобою я - Иван Петрович. Сказывай, какая твоя нужда?

Тот ему рассказал, впрочем только одну первую половину, то есть о том, какой плут был барин, который ему отборное зерно продал, а о том, какое он сам плутовство сделал, - про то умолчал, да и надобности рассказывать не было, потому что старец всё в молчании постиг и мягко оформил ответное слово:

- Товар, значит, страховой?

- Да.

- И подконтрачен?

- Да, подконтрачен.

- Иностранцам?

- Англичанам.

- Ух! Это жохи!

Старик зевнул, перекрестил рот, потом встал и добавил:

- Приходи-ко ты ко мне, кручинная голова, на двор: о таком деле надо говорить - подумавши.

Через некоторое время, как там было у них условлено, приходит купец, "кручинная голова", к Ивану Петрову, а тот его на огород, - сел с ним на банное крылечко и говорит:

- Я твоё дело всё обдумал. Пособить тебе от твоих обязательств действительно надо, потому что своего русского человека грешно чужанам выдать, и как тебя избавить - это есть в наших руках, но только есть у нас одна своя мирская причина, которая здесь к тому не позволяет.

Купец стал упрашивать.

- Сделай милость, - говорит, - я тысяч не пожалею и деньги сейчас вперед хоть Николе, хоть Спасу за образник положу.

- Знаю, да взять нельзя.

- Отчего?

- Очень опасно.

- С коих же пор ты так опаслив стал?

Старик на него поглядел и с солидным достоинством заметил, что он всегда был опаслив.

- Однако другим помогал.

- Разумеется, помогал, когда в своём правиле и весь мир за тебя стоять будет.

- А ныне разве мир против тебя стоит?

- Я так думаю.

- А почему?

- Потому что у нас, на Куриной переправе, в прошлом году страховое судно затонуло и наши сельские на том разгрузе вволю и заработали, а если нынче опять у нас этому статься, то на Поросячьем броде люди осерчают и в донос пойдут. Там ноне пожар был, почитай всё село сгорело, и им строиться надо и храм поправить. Нельзя всё одним нашим предоставить благостыню, а надо и тем. А поезжай-ко ты нынче ночью туда, на Поросячий брод, да вызови из третьего двора в селе человека, Петра Иванова, - вот той раб тебе всё яже ко спасению твоему учредит. Да денег не пожалей - им строиться нужно.

- Не пожалею.

Купец в ту же ночь поехал, куда благословил дедушка Иоанн, нашёл там без труда в третьем дворе указанного ему помогательного Петра и очень скоро с ним сделался. Дал, может быть, и дорого, но вышло так честно и аккуратно, что одно только утешение.

- То есть какое же это утешение? - спросил фальцет.

- А такое утешение, что как подоспел сюда купцов караван, где плыла и та барка с сором вместо дорогой пшеницы, то все пристали против часовенки на бережку, помолебствовали, а потом лоцман Пётр Иванов стал на буксир и повёл, и всё вёл благополучно, да вдруг самую малость рулевому оборот дал и так похибил, что все суда прошли, а эта барка зацепилась, повернулась, как лягушка, пузом вверх и потонула.