Николай Лесков - Русское тайнобрачие

- Какой же у этого дельца церковный чин?

- Чин у него - церковный сторож, а ходит он за причетника. - И по особым поручениям?

- Да, преимущественно-то по особым поручениям. По получении заказа сделаешь маленькую заминку, а он тем временем все и обследует.

- Но каким образом?

- А уж это по его усмотрению.

- А он не врет?

- Нет, для чего же? Да он всегда ведь и весь процесс и источники укажет, так что можете обсудить основательность и достоверность и того, и другого, и третьего.

- Ну, так вот, позвольте же, - говорю, - вас разочаровать.

- Сделайте милость, если удастся.

- При венчании дяди Никса решительно ни от кого ни из их родных, ни из знакомых никто таких справок не забирал.

- Верно. Наш дока свое имя недаром носит: он не так глуп, чтобы с родными жениха стал разговаривать. Он понимает, что это дело сердечное, и действует тонко - собирает источники чистые и достоверные. Ему было сказано, что вот так-то и так-то - вот этакий крупный человек желает жениться на сестре своей покойной жены, я на день заминку сделаю, а ты поди и удостоверь дело как нужно. А он отвечает: "Это можно кратко доследить, потому что у них старший дворник, Терешка, мой приятель". Если вы все ведаете, то вы должны знать: был у них дворник Терешка или нет?

- Знаю: действительно был дворник Терешка.

- Ну вот видите. Справщик взял на три бутылки пива, посидел с этим Терешкой в "изке и вернулся, говорит: "Терешка сказал: можно венчать".

- Но вероятно же при этом и какие-нибудь подробности дознания были представлены?

- Как же, разумеется, были: подробности необходимы, потому что по ним видишь и судишь: верно ли и благонадежно ли все дело?

- Ну а в отношении дяди Никса, например, в чем же заключались эти подробности?

- Помнится, он рассказал так: пришел, говорит, к воротам, Терешку вызвал, пошли в низок, две пары пива выпили, а Терешка сказывает: "Ничего дело плевое - венчать можно, господа согласные. Она, говорит, барыня к нему ласковая и теперь от любви тяжела сделалась, а все ейные братья и сестры очень желают, чтобы она с ним подзаконилась. А насчет состояния не сумлевайтесь: имениев у них нет, и что им по зиме мороженых индюшек присылали, так это от знакомых из чужой деревни. Скажи батюшке, что советую, чтобы крутил с богом".

- И это все?

- А вам что же еще надо?

- И вот это-то, вот эту болтовню с дворником вы называете справкою или сведением!

- А как же это, по-вашему, надо назвать?

- Да так и назвать, пустяками, вздором. Да вы, извините меня, я думаю, что вы шутите.

- Нет, не шучу.

- Не могу верить!

- Почему же?

- Да потому, что вы не можете не знать, что на слова таких людей, как мужик дворник, твердо полагаться нельзя.

- Нет, я этого не знаю и совсем другое думаю,

- Что же вы думаете?

- Я думаю, какие вы все жалкие, поврежденные люди, и как вы безнадежно повреждены в самом своем корне: в вере в ум и в доблесть русского человека. Кто, какой злой дух или какой лихой опыт дал вам право так низко судить о нашем умном и добром народе? И сторож-то вас обманет, и дворник обманет, и, наконец, уже и я, поп, вас обманываю, - шучу, видите, а не правду вам сказываю...

Батюшка закачал укоризненно головою и добавил снисходительно:

- Ах вы, господа, господа теоретики. Постыдились бы вы этого своего неверия в русского человека да не давали бы другим повадки утверждать, что мы сами собою ничего путного учредить не можем. Тьфу! что за гадость, что за недоверие к русскому человеку, даже в том случае, если он дворник, которому сама полиция верит больше, чем любому ученому и литератору.

Сказав это, батюшка опять плюнул, и плюнул так решительно, как мог плевать только известный Костанжогло, и затем тихо проворчал:

- Недоверие, везде недоверие, на всякое время и на всяк час это проклятое недоверие. Оттого и заводятся всякие портные, что без узла шьют,

- То есть вот этого-то я и не понимаю: отчего же они заводятся?

- Да от боязни живых сношений с людьми и от возни с одною бумажною хитростию. И как все это сложно, и непрочно, и какою хитрою механикой пахнет - вообразить гадко. Я уверен, что если я вам сейчас это разъясню, то вы увидите, какие преимущества имеет простота везде, не исключая и тайнобрачия, где она должна быть хвалима перед всеми иными хитростями, в которые, теперь жалостно уловляется немало людей, имущих только образ венчания, но силы оного лишенных.

Я весь обратился во внимание, к которому усиленно приглашаю теперь и моего читателя.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ