Николай Лесков: Вдохновенные бродяги

Главным сюжетом "скаски", приведённой в "Чтении Общества Истории и Древностей", служит отважный побег некоего Мошкина, вместе с 280 русских "полоняников" томившихся более семи лет на турецкой каторге. Побег был устроен из Царьграда по заранее обдуманному плану с судна "каторги", которое принадлежало Апты-паше Марьеву.

На судне, по словам Мошкина, было "250" турок и "280" русских невольников, - значит, почти на каждого русского невольника приходилось по одному турку. Пропорция ужасная для устройства побега, но тем занимательнее: как это сделается.

Мошкин под Азовом украл у турок сорок фунтов пороху и спрятал их у себя на "каторге", где их содержали так слабо и доверчиво, что они никому не попались с своей кражей. Мошкин решился взорвать "каторгу" в море и, когда произойдёт взрыв, уйти с судна со всеми своими товарищами, 280 русскими полоняниками. С этою целью один раз ночью Мошкин пробрался в капитанскую каюту, захватив с собою весь украденный пуд пороха, и заложил весь этот заряд целиком около того места, где спал Апты-паша, и подстроил под порох горящую головню; порох вспыхнул и произошёл взрыв, и "двадцать турок побросало в море"; но и сам Мошкин "обгорел по пояс". Паша, однако, остался невредим, так как он спал на "упокойном месте", и, проснувшись, поднял тревогу. Мошкин "учал ему говорить спорно", а потом бросился на пашу и проколол ему "брюхо". Началась схватка, после которой 210 турок были побиты, а 40 живых закованы в железо, а из русских 20 ранены и 1 убит.

Турок было всего 250 человек. Из них сброшено в море 20, побито 210 и осталось 40 человек, что составляет всего 270 человек. Значит, после катастрофы на двадцать человек стало больше. Газета даже и этого не заметила. (Прим. автора.)

Сам Мошкин был ранен стрелой в голову, правую руку и саблею - в голову и брюхо. После победы русские под предводительством Мошкина "пошли на судне". Идучи Средиземным морем, они побывали в "7 землях" и в Россию вернулись через Рим, Венецию, Вену и Варшаву. Они приставали и высаживались во многих городах и везде обращали на себя внимание и зависть иностранцев: везде "королевские ближние люди перезывали их в свои земли на службу и многие гроши давали". Такие богатые делали им предложения, каких, они знали, что в родной земле им ожидать себе невозможно, но они все не соблазнялись и плыли, и, заболтавшись по морю, попали в испанский город Мессину, где испанский генерал увидел Мошкина и стал предлагать ему "по 20 р. в месяц", а всем прочим "давал гроши и платья, и жалованья". Но Мошкин и все другие русские люди не польстились на выгодные предложения чужих правительств и "не подумали остаться в Европе".

Воздержались они от этого соблазна, "помня бога, православную веру, свою русскую природу и государеву милость".

III

Испанский генерал и прочие вельможи, увидав, что русские люди так верны, что не приняли сделанных им выгодных предложений, рассердились на них и переменили с ними обхождение, и вместо прежних ласк и соблазнов начали их донимать утеснением и скорбями. Начали они это с того, что, по приказанию своего воеводы, "отняли каторгу (судно), со всеми животы" (т. е. имуществом), а также отняли у них и сорок человек турок, которых освободившиеся русские сами содержали теперь у себя в плену и надеялись притащить их взаперти к себе "ко дворам" или продать где-нибудь в неволю, а при опасности, конечно, не затруднились бы сбросить и за борт. Но испанцы досмотрели, что везли на судне, и все это дело расстроили: они не только отобрали турок и выпустили их на свободу, но ещё из самих русских взяли семь человек под арест, вероятно для того, чтобы узнать, что они за люди и по какому праву держали у себя запертыми на "каторге" турецких людей. В "скаске" ничего не говорится о причине, для чего их придержали, но видно, что произошло что-то серьёзное, после чего русские пошли от испанцев "наги, босы и голодны". И такое бедствие они терпели до самого Рима. В Риме один из товарищей Мошкина, воронежский крестьянин Григорий Кареев, заболел и лежал при смерти 2 месяца. А болезнь ему приключилась от ран, полученных на "каторге" (т. е. при стычке с турками); в Риме и "копье (т. е. наконечник стрелы) вынули у него из раны у папы римского". "У папы они приймали сакрамент" (против этого места в скаске думный дьяк Иван Гавренев сделал помету: "отослать их подначало к патриарху для исправления"). Из Рима удальцы пошли на Венецию, Вену и Варшаву (sic) и везде "разговаривали с цезарями" и "все им были рады" и все их звали к себе на службу, но Мошкин и его товарищи чужим цезарям служить не захотели.