Андрей Геласимов - Рахиль

Николай приносил мне какие-то письма на английском языке, в которых, на мой взгляд, не было ничего интересного. Кто-то писал, что стоит чудесная погода, что цены невысоки и что девушки вокруг, наоборот, приветливы и красивы. Для меня это была полная чушь, но Николай спрашивал о подтекстах, о психологическом состоянии того, кто написал эти письма, и вообще постоянно просил охарактеризовать этого человека.

- Он не писатель, - сказал я ему, прочитав первое же письмо

- Это мы знаем, - усмехнувшись, ответил мне Николай.

Примерно через неделю после начала наших стилистических упражнений он сказал, что больше не будет ждать меня около института, и дал номер телефона, по которому я сам должен был ему теперь звонить. Это был не его домашний номер. Те цифры я знал наизусть.

- Все правильно, - сказал он. - Это служебный. Пора, профессор, вписываться в контекст.

Быть может, я ответил ему слишком резко, поскольку был уже второй графин, и до этого я разругался с деканом, и официант весь вечер как-то странно на меня посматривал да и вообще. Но Николай отреагировал все-таки чересчур бурно.

Выговорившись по жидовской тематике, он сообщил, что размажет меня по стенке, что я импотент и что в конце концов я сам к нему прибегу "на карачках".

- Ну кому ты, б..., еще нужен?

С этим я не мог не согласиться.

Тем не менее листок с полученным от него телефонным номером я из своей записной книжки выдрал, а потом, смутно покачиваясь от горя и от выпитой водки, для надежности разорвал на клочки и долго втаптывал в снег у Любиного подъезда.

Следующая неделя прошла мимо меня, как во сне. На кафедре отметили Новый год, но я сослался на сердце и ушел еще до того, как начали составлять столы. От запаха принесенных кем-то салатов меня мутило. Я чувствовал этот запах весь день. Даже во время лекции в самой дальней от кафедры аудитории.

- Что тебе приготовить на Новый год? - спросила меня Люба, думая о чем-то своем.

- Не салат, - ответил я. - Что угодно.

Без пяти двенадцать мы включили телевизор и посмотрели в лицо Ельцину. Он пообещал, что все будет хорошо.

Когда пробили куранты, Люба сказала, что я слишком много пью. И совсем не закусываю.

- Почему ты не ешь?

- Я ненавижу салаты.

- Надо было сказать.

- Я говорил.

- Да? Странно. Я почему-то не помню.

Она по-прежнему не могла найти себе места. Переходила из комнаты в комнату, вздыхала, украдкой вытирала слезы и время от времени начинала ворчать:

- Ну что ты ходишь за мной? Что тебе не сидится? Невозможно от тебя спрятаться, чтобы погоревать хоть чуть-чуть. Ползаем по квартире, как... два таракана. Ноги бы хоть поднимал. Шаркаешь - просто оглохнуть можно.

Но у меня не хватало сил оставить ее в одиночестве. Моя душа старого таракана прилепилась к ее душе, и я с трудом переносил увеличение физической пустоты, которая возникала между нами во время ее странствий по комнатам.

- Тебе что, нечем заняться? У тебя лекции завтра нет?

Когда я позвонил Николаю на его домашний номер, он жизнерадостно рассмеялся:

- А я тебе говорил, профессор, сам прибежишь, а ты мне не верил. Так что еще неизвестно, кто лучше анализирует. Привет, как дела?

- Я согласен на твое предложение, - сказал я.

- Да ты что?! - Он снова заливисто рассмеялся. - А уже поздно, профессор. Поезд ушел.

- Как ушел? Почему поздно?

- А вот так! Опоздал ты. Я из конторы намылился уходить. Тема есть замутить свой бизнес. Могу тебя, кстати, взять курьером. Зарплата все равно будет больше, чем сейчас у тебя, потому что у тебя сейчас, видимо, ровно ноль. Точно? Так что все твои переживания - псу под хвост. А ты ведь переживал? А, профессор? Переживал или нет?

- Я не знаю.

- Переживал, переживал. Ты мне не вкручивай. Мучился там, наверное, как принц датский - продавать душу дьяволу или не продавать, придержать, пока вырастет предложение. Но не вышло. Смешной ты, профессор.

- Почему?

- Да потому, что не получился из тебя Фауст. Душа твоя никому не нужна. И никакого дьявола, на самом деле, вообще нету.

- А кто есть?

Он помолчал и потом опять засмеялся:

- Борис Николаевич Ельцин - вот кто!

- Всего хорошего, - сказал я.

- Эй, ты погоди трубку класть! - закричал Николай на другом конце провода. - Я с тобой не закончил.

- Что еще?

- Пойдешь ко мне на работу?

- Нет.

- Я так и знал. Все-таки я тебя люблю, профессор. Врагу не сдается наш гордый варяг!

- Ты знаешь, у меня сейчас не то настроение. Передавай Наталье привет.

- Да ты погоди! Ты ведь хотел за невестку и за первую жену просить?