Андрей Геласимов - Рахиль

- Ха! Папа никогда не был легкомысленным человеком. Это просто у тебя такое лошадиное лицо.

- Лошадиное?

Я посмотрел на себя внимательнее.

- И еще ты катастрофически постарел, Койфман. Просто скукожился.

Я перевел взгляд на нее. Она едва доставала мне до плеча. Такое ощущение, что раньше была повыше. И лицо стало в морщинах. Но глаза все те же.

- Ты знаешь, мне как-то неприятно смотреть в такое большое зеркало, сказал я. - У тебя есть что-нибудь поменьше? Мы ведь только подбираем шляпу. Нет чего-нибудь такого, куда входит одна голова? Чтобы только лицо отражалось.

- Я не могу пустить тебя в другие комнаты. Там люди. И у них у всех на головах что-нибудь есть. Мы тут, между прочим, хороним моего отца.

- Я помню.

- А ты пришел в своей ободранной зимней ушанке. Может, ты в ней хочешь сесть с другими людьми за стол? Чтобы на меня потом вся Америка показывала пальцем? Смотрите - это та самая Люба Лихман, у которой на похоронах отца сидел человек в ушанке. К тому же он ее бывший муж. - Она замолчала на секунду и перевела дыхание. - Я тебе тысячу раз повторяла - купи нормальную шапку. Нельзя ходить с кроликом на голове. Даже если ты всего лишь наполовину еврей.

- Средства не позволяют. Ты же знаешь, в институте зарплату никому не дают уже семь месяцев.

- Поменяй институт.

- Ситуация везде одинаковая.

- Поменяй страну. Сколько можно твердить, Койфман, - нельзя быть таким пассивным? Ты же профессор в конце концов!

Я снова посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся.

- Профессор, - повторил я следом за ней.

Она выстрелила в меня темным взглядом и хотела что-то добавить, но потом все-таки промолчала.

- Вот эта, наверное, подойдет, - сказала она, вынимая из шкафа темно-зеленую фетровую шляпу. - Надень.

- Я не могу в ней сидеть, - сказал я. - Это же шляпа дяди Гарика.

- Конечно, это шляпа дяди Гарика. Ну и что? Почему ты не можешь сидеть в его шляпе?

- Он меня ненавидел.

- Послушай. - Она устало опустила руки. - У меня сегодня был очень тяжелый день. Я занималась стряпней, я встречала гостей, я готовилась к тому, что придешь ты и у меня начнутся неприятности. Пойми, тебя ненавидело столько людей, что тебе уже должно быть все равно, если у тебя на голове вдруг окажется шляпа кого-нибудь из них.

Я надел шляпу и посмотрел в зеркало. Получилось весьма и весьма. Дядя Гарик любил выглядеть эффектно.

- А помнишь, как он упал со стула? - сказал я. - Говорил о чем-то важном и так размахивал руками. А потом - хлоп! - и сидит под столом. Мы так смеялись.

- Я не смеялась.

- Смеялась-смеялась.

- Я повторяю тебе - я не смеялась.

- Да ладно, перестань ты. Сама чуть не лопнула от хохота. А бедный дядя Гарик сидел с такими испуганными глазами, и в руках у него была вилка.

Она старательно хмурила брови, делала строгий взгляд, но в итоге не удержалась.

Когда мы отдышались от смеха и я перестал кашлять, а она вытерла слезы с лица, я снова посмотрел на нас в зеркало.

- Что еще? - настороженно сказала она, заметив мой взгляд. - Других больше нет. Или в этой - или пойдешь домой.

- Надо же, - медленно сказал я. - К себе вот такому я уже абсолютно привык. И даже не представляю, что может быть как-то иначе... Но вот... с тобой вдвоем... Все это выглядит не так... Не так привычно...

- Два старичка? - усмехнулась она.

- Не знаю... Нелегко объяснить... Видимо, жизнь прошла...

- Ха! - сказала она. - Студенткам своим про это мозги забивай. Жизнь прошла только у моего папы.

Она помолчала и махнула рукой.

- Пошли к остальным. А то подумают, что мы неизвестно чем тут с тобой занимаемся.

То, о чем я хотел с ней поговорить, так и осталось необсужденным.

* * *

- Я так люблю, когда вы рассказываете, - сказала Дина. - Даже мурашки бегут. Смотрите.

Она потянула вверх рукав платья.

- Вот, видите? Расскажите еще.

Я встал с кресла и подошел к окну.

- Это длинная история. И на улице уже темно. Тебе пора возвращаться, а то Володька будет скучать. Странно, что он не позвонил до сих пор...

- Он никогда вам не звонит.

- Знаю... Глупо, что я это сказал. Хочешь, я тебя провожу?

- Я сама, - сказала она и тяжело встала со своего кресла. - Мне надо еще в магазин.

- Я могу не подниматься... Только до подъезда с тобой дойду.

- Не надо. Володька будет кричать... А мне потом уснуть трудно. Я так нервничаю, как дура, когда он кричит, и потом ребенок в животе полночи шевелится. То пятка, то локоток. Я один раз коленку нащупала... Кажется...

Мы помолчали.

- Ну пойдем, - сказал я. - Мне надо папиросы купить. До магазина с тобой дойти можно?