Борис Липин - Нацменка

И в этот момент он вдруг ощутил себя полководцем, который наступает, а противника перед ним нет. Где-то план давал сбой.

Наконец прибежала дочка.

- Папочка, я хочу есть.

Он дал ей бутерброд с колбасой и две конфеты "Каракум".

- Мамочка, - побежала она в комнату, - смотри, какие мне папа дал конфетки!

- Ну надо же, - услышал он ехидный голос, - конфетку папа дал. В Новый год дал конфетку! Это надо записать.

Он закурил. В голове лихорадочно прыгали мысли. Ясно, накрывать на стол она ему помогать не будет. Да и сам Новый год повисал в воздухе. Может, надо подойти к ней, рассказать про книжки, она должна понять, чем он пожертвовал. А потом подвести ее к полному холодильнику. Но он не сдвинулся с места. И понимал, что не сдвинется. Они, наверное, разучились говорить друг с другом.

Он услышал, как она вышла в прихожую, и понял, что она крутится перед зеркалом. Было десять часов. Она стала одеваться и собирать дочку. Он понял, что она сейчас уйдет... Все зря. Самые хорошие книги продал зря. Весь день бегал зря. У плиты возился зря.

Она заглянула в кухню.

- А ты что сидишь? Ты что, сегодня никуда не идешь? Странно...

- А зачем мне куда-то идти? - сказал он, стараясь говорить ровно и спокойно. - У меня есть семья.

- Семья! - Она зло усмехнулась. - Поздно же ты вспомнил, что у тебя есть семья.

Он не выходил из кухни, слушал, как она одевает дочку в прихожей и как дочка спрашивала:

- А куда мы идем?

- К тете Гале.

Ждал, что дочка скажет: "Давай возьмем папочку" или спросит: "А папочка с нами пойдет?"

Но дочка не сказала и не спросила.

Когда хлопнула входная дверь, он вышел в прихожую и поразился тишине и пустоте в квартире. Никакого чувства к ней уже не было. Наоборот, подымалась тяжелая злоба. Он подумал, что если она что-нибудь забыла и сейчас вернется, может случиться страшное. Как мужья убивают своих жен? Да вот так и убивают. Может, напиться? Он представил, как он один в пустой квартире из стакана глотает бренди. А зачем? Какой в этом смысл? Сварил чифир и улегся с книгой смотреть телевизор. Ближе к двенадцати начал звонить телефон.

Первым позвонил брат отца, поздравил с Новым годом. С ним надо было разговаривать осторожно. Стоило дядьке узнать, что в семье племянника что-то опять не в порядке, как он тут же с нескрываемым удовлетворением сокрушенно восклицал:

- Ну вот видишь!

На вопрос, есть ли у них гости, ответил:

- Восемнадцать человек! - Врубил телевизор на полную громкость и сказал: Слышите, как орут?

Дядька сразу сник.

Потом один за другим позвонили два бывших одноклассника. С ними разговаривать было легче. Оба были пьяны. Подумал, что надо бы поздравить мать, но старушка, наверное, давно спала, да и знает ли она, что сегодня Новый год? Надо было сегодня поехать к ней. Два раза звонили жене. Оба раза он деревянным голосом отвечал:

- Ее нет дома.

Телефон зазвонил еще раз. Он снял трубку и сказал:

- Алло.

В трубке молчали.

Он вдруг заорал:

- Не молчи, гад!

В трубке мгновенно раздались гудки. Он отключил телефон. В час ночи стали шуметь на лестничной площадке. Разгулявшемуся соседу стала тесна квартира. Хорошо, что был выключен свет в прихожей, а то сосед посмотрел бы в глазок и сообразил, что дома кто-то есть. Он выключил телевизор. В дверь звонили минут десять, соседу не хватало собутыльника.

Он затаился в собственной квартире. Выключил свет и улегся под одеяло. Вспоминал ее ехидный голос и думал, что сейчас, когда он уперся взглядом в потолок, она там, в компании, с кем-то разговаривает, и ее голос звучит так, как звучал когда-то - для него... И что там делает дочка? Может, она знакомит дочку с кем-то? Его дочку... Так можно свихнуться. Как положить этому конец? Но что-то делать надо.

Потом он слышал веселые крики под окном. Пытался читать. Но не мог.

В четыре утра он услышал щелканье замка входной двери. Сразу выключил настольную лампу и притворился спящим.

Она легла в другой комнате, а дочку уложила рядом с ним, на вторую кровать. И он, оттого, что она с дочкой дома, сразу заснул.

Она проспала весь день. Он проснулся в час. Скоро проснулась дочка. Он подмигнул ей.

"Ну, где вы были вчера?" - "В гостях". - "А кто там был?" - "Там были дяди и тети". - "А что они делали?" - "Они пили и ели". - "А мамочка что делала?" "Тоже пила и ела". - "Значит, было весело?" - "Очень. А потом мамочка сказала, что надо идти домой".

А вечером он услышал, что она опять стала куда-то собираться. Потом хлопнула дверь холодильника, и он услышал звяканье бутылок. Он вышел в коридор. Она уже была в пальто и укладывала в сумку бутылки, которые он вчера купил. Услышав, что он идет, она обернулась. На лице у нее появилась извиняющаяся улыбка. Он наклонился над сумкой и вытащил бутылки. Она попыталась вырвать их у него из рук, но он толкнул ее так, что она упала на пол и спиной захлопнула холодильник. А он зашел в ванную и одну за другой, следя, чтобы осколки не попали в отверстие для стока воды, разбил бутылки. И всё: белое и красное вино, которые хороши вместе на столе, венгерское шампанское, бренди, который он собирался закусывать лимоном, потекли ручьем и перемешались в канализации.