Сергей Лукницкий - Не циничные рассказы

И вот здесь обязательно нужно показать крупным планом бабушку, ее морщинистые руки и идущего по деревенской улице паренька, конечно же, для большего понта в суворовской форме - подросшего и ставшего великовозрастным внучком. Заливаются петухи и куры, а он идет себе по улице четким шагом и отдает бабушке честь. "Искрятся глаза старушки..."

Но если бы я сам снимал о нем фильм, то показал бы все так, как рассказывала Ирина. И сына бы я ее не показал, потому что не было у нее сына. Молодой женщине, независимо от того, идет война или нет, нельзя сидеть на холодном снегу. А она это делала. Перевязывала раненых...

... Настало время перейти ко второй части повествования.

2.

Прошло двадцать лет. Стас Пригорин выбился в люди и возглавил большой, выпускающий нужную стране продукцию, завод. Ирина жила с ним, холила его как ребенка и считала себя счастливой. Ничто не предвещало перемены ее жизни. Муж - крупный руководитель, она - его жена, и этого вполне достаточно.

Однажды муж пришел домой поздно, так поздно, что она не на шутку разволновалась. Только когда подъехала к подъезду его машина, успокоилась.

Стас Пригорин, всегда сдержанный и замкнутый, сегодня был чем-то озабочен и расстроен. Он молчал, стиснув зубы, на все вопросы отвечал спокойно, но не так, как всегда. Всю ночь ворочался и стонал. Один только раз за всю ночь пожаловался супруге на боль в спине. Ирина напоила его лекарством, помассировала спину. Он, наконец, уснул.

На заводе, который возглавлял Стас Пригорин, случилось ЧП. В результате чего погиб человек. Авторитетная комиссия разбирала происшествие долго, в результате сложилось мнение, что виноват в нем только что пришедший на завод инженер по технике безопасности Мишин.

В сложившейся ситуации непременно должен быть виновный. Ибо факт налицо - погиб человек. Если принять за основу невиновность Мишина, то виноват директор, потому что он подписывал все бумаги, поэтому и Мишин, и Пригорин об этом молчали. Когда Стасу Пригорину давали заключительное слово на этом собрании, он струсил и с комиссией во всем полностью согласился.

...Читатель снова уводит меня в кино, и я уже вижу, как поднимается один из участников заседания этой самой комиссии и прямо при всех говорит директору, кто он такой. Уже прозвучали из динамика призывные слова: "Мне стыдно за тебя, Пригорин!", - как на экране снова появился талый снежок и заухала канонада. Тут-то зрители увидели, что обвиняемый комиссией Мишин не кто иной, как фронтовой друг Пригорина, которого он, якобы, спас. И снова повторяются кадры бегства Пригорина с поля боя. И истекающий кровью Мишин единственный тому свидетель. И медсестричка соседнего батальона, тащившая его по снегу и выходившая, и снова стены завода. И надо же, вот так встреча, в одном месте работают! Но главное - перед тем как вспыхнуть слову "Конец фильма", авторитетная комиссия уезжает, подготовив приказ о снятии с должности Стаса Пригорина, а сам Стас один, с развевающимися волосами идет по полю, где, как знает зритель, он уже второй год обещает выстроить детский сад для детей рабочих.

А может быть, зритель предложит другой конец: Мишин встречается глазами со своим бывшим другом и медленно отводит взор в сторону. Он прощает Стасу предательство уже во второй раз и посему горд тем, что единственный из присутствующих знает правду.

... Грош цена такой правде. Потому что для того, чтобы выглядеть красиво, конечно же, нельзя ставить под удар общее заводское дело.

Материалы следствия, свидетельствующие о том, что произошло на заводе, передали в суд, и поэтому на следующее утро Мишин на работу не вышел. Он ждал суда дома.

Целый день Стас Пригорин порывался поехать к бывшему инженеру, навестить его, но неотложные дела не пускали. Он придумал даже, по какой статье расходов списывать материальную помощь семье Мишина, если суд его осудит.

Вечером он все же пошел к своей машине, чтобы поехать к инженеру, но вдруг почувствовал себя плохо, вернулся в кабинет и просидел, привалившись к спинке кресла, несколько часов. Болела спина.

Когда нашлись силы дойти до машины, он приехал домой. Засыпая, он твердо решил пойти утром к Мишину.

Но жизнь изменила его план. Утром его не стало.

Врач сказал: это не спина болела, а сердце.

Ну вот, а вы говорите, что водка по полторы тысячи - это нормально.

Стас Пригорин - жив, пьет, вспоминает дружбу с Шукшиным - веселым певцом России...

НИКОЛАЙ СПАСИБО

Борису Егорову