Сергей Лукницкий - Вторые 'стружки'

А недоброжелатели, говорят, стали за глаза именовать его Катаргиным, делая ударение на первый слог.

14. В РОССИЮ ЗАЧИНОМ

Генерального директора ЮНЕСКО Федерико Майора принимали в России на всех уровнях. В числе лиц, пригласивших дорогого французского гостя, был и центр известного высокого политика, в прошлом - самого высокого - ЧВС'а.

Политик поручил своей референтской группе подготовку доклада, и, надев ярко зеленый пиджак, вышел в зал приемов. Мельком взглянув в текст, высокий политик изменился в лице и зашипел в сторону подчиненных:

- Какой же он вам майор?

После чего повернул свое всегда уравновешенное лицо к высокому гостю и торжественно произнес:

- Добро пожаловать, уважаемый господин генерал-майор Федерико...

15. ТРЕТИЙ - ОМАР ХАЙЯМ

С именем Омара Хайяма я встречался трижды. Первый раз в детстве, когда отец дал мне выучить наизусть сто его четверостиший. Второй раз на одной из дач в Переделкино в гостях, когда некая дама по имени Галина Ильинична - меценатка от культуры и дочь Председателя Президиума Верховного Совета СССР, услышав из моих уст и оценив рубай Хайяма, спросила своего верного друга секретаря Союза писателей Залогина: "А на какой должности у вас Хайям? Или только на гонорарах?"

Папочка мой как всегда в подобных случаях сострил: "Он получает в ближневосточной валюте".

Она - серьезно: "Если мало, я могу поговорить с отцом. Вон Хикмету даже дачу в вашем Переделкино выдали".

В третий раз, когда я занимал должность зампреда в Гостелерадио России, но был там чужим. Ко мне очень там присматривались и, я догадывался, не доверяли. В кабинет заходили разные люди, и секретарша едва успевала докладывать заинтересованным лицам о том, кто меня посещает. Я и мои оппоненты в те времена вынуждены были играть в эту игру. Ничего не поделаешь, - председатель требовал.

Одного человека Леночка никак не могла вычислить. Он имел имя - Михаил Краснов, и проходил ко мне по своему удостоверению, не заказывая пропуск. Устав угадывать, кто это, и понимая, что не решив ребуса, она лишится очередной тридцатки за усердие, Леночка в отчаянии обратилась ко мне.

- И не стыдно, барышня? - сказал я ей строго. - Не знать Омара Хайяма в лицо вам, с вашим интеллектом просто неприлично.

- Это, который из Чечни? - задала наводящий вопрос девочка...

...Ее освободили от работы раньше, чем меня.

Потом председателю это припомнили...

16. СОЛНЕЧНАЯ МАЛЫШКА

Я сидел в первом ряду, в цирке на Ленинских горах. Выступал солнечный клоун Олег Попов. Ошибался не по сценарию, падал. Вероятно, думал, это смешно.

Статисты надули шарики. Попов стал вызывать из зрительного зала детей. Дети выходили, подталкиваемые родителями. Попов предлагал детям делать что-то вроде книксена и кланяться. Тем, у кого это получалось, Попов давал шарик.

А одна девочка лет пяти вышла уверенно, не сделала книксена, сделала другую фигуру, не менее изящную, чем очень огорчила клоуна.

Он явно обиделся, забыв, что разница в возрасте у них лет шестьдесят пять, и шарика ей не дал.

Зал замер.

Попов, не справившись с молчанием зала, стал объяснять, что шарик он дает за что-то, а не просто так. За, получалось... стандартное поведение. Он его называл массовостью. Девочка должна была сделать как все, но не сделала и теперь пусть не обижается.

Девочка не заплакала!

Величие страны, в которой есть такие девочки, - неоспоримо.

17. НЕТОЛСТОВСКАЯ СИТУАЦИЯ

Начитавшись работ Льва Толстого, я и помыслить не мог всерьез относиться к опере. А статья кумира и метра об искусстве вовсе повергала меня то в восторг, то в сомнения, то в шок, но никогда в неверие.

Мамочка.

Она сперва вбивала мне в голову толстовский девяностотомник, а потом заставила меня разрушить стереотипы и отправилась со мной в оперу.

Давали "Хованщину", и мы ее брали.

На опере я думал о Толстом и о Боге, которых в сущности разлучили из-за невежества.

Меж тем в зале, где сидели чопорные поклонники пения, захихикали.

Выехал "царь" на настоящей лошади. Что-то пропел.

Лошадь присела и...

Ребята! Это царь - не настоящий. Но она ведь настоящая лошадь.

"Царь" стал петь, якобы не замечая создавшихся вокруг лошади проблем. Тут уж весь зал разразился хохотом.

Занавес закрыли.

Потом открыли. "Царь" стоял без лошади и силился запеть. На сцене появился статист с веником и совком.

Хохот. Занавес закрыли опять.

Кто мог принудить нас сидеть перед закрытым занавесом? Мы отправились домой, дочитывать статью об искусстве.