Михаил Салтыков-Щедрин - Том 15. Книга 1. Современная идиллия

Высшего качества.

С островов.

«О времена, о нравы!», «мудрому достаточно», «пусть консулы будут на страже».

Никто не должен дважды отвечать за одно и то же.

Порядок дня.

Пармские фиалки.

Считаю нелишним оговориться: я недостаточно знаком с обрядами и догматами меняльной секты и потому могу впасть в ошибку. — Авт.

Жребий брошен.

Мудрому достаточно!

Скрыто.

Малый из хорошей семьи.

Вечное движение.

Пусть читатель ничему не удивляется в этой удивительной истории. Я и сам отлично понимаю, что никаких писем в Корчеве не могло быть получено, но что же делать, если так вышло. Ведь, собственно говоря, и в Корчеве никто из нас не был, однако выходит, что были. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Гороховое пальто — род мундира, который, по слухам, одно время был присвоен собирателям статистики. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Официальное название усадьбы — «Золотое дно»; «Проплёванною» же она называлась в просторечии, потому что во времена оны прежний владелец проиграл ее моему дедушке в плевки. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

Здесь есть красивый ораторский жест.

Печенье из теста, сдобного или кислого, смотря по вкусу. Имело форму фасада открытой садовой беседки (вроде большой кибитки, кругом заплетенной акациями) и состояло из множества тонких хлебных палочек. Украшалось, по желанию, сусальным золотом, изюмом и миндалинами.

Такое же печенье; форма продолговатая, имеющая вид заплетенной косы. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Я еще застал веселую помещичью жизнь и помню ее довольно живо. В Кашине я, впрочем, не бывал, но и в нашем, сравнительно угрюмом, Калязинском уезде прорывались веселые центры, напр., на Хотче и, в особенности, в селе Воскресенском, где жило до семи помещичьих семей, которые, несмотря на скудные средства, ничем другим не занимались, кроме хлебосольства. Когда-нибудь я надеюсь возобновить в своей памяти подробности этой недавней старины, * которая исчезла на наших глазах, не оставив по себе никакого следа. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Разумеется, я описываю процесс выделки кашинского вина на основании устных рассказов, за достоверность которых ручаться не могу. За одно ручаюсь: виноградников ни в Кашине, ни в Ярославле нет, а между тем виноградное вино выделывается во множестве и самых разнообразных сортов. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

Само собою разумеется, что следующее за сим описание окружного суда не имеет ничего общего с реальным кашинским окружным судом, а заключает в себе лишь типические черты, свойственные третьеразрядным судам, из которых некоторые уже благосклонно закрыты, а другие ожидают своей очереди. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Пусть живет, растет и цветет.

Нынче, как я слышал, вопрос этот уже разрешен. Можно и замо́к в шкатулке сломать, и самую шкатулку унести — как кому удобнее. ( Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина. )

Первого любовника.

Воздержитесь от смеха, друзья.

Короткой стрижкой.

«Картофельные шарики а-ля Сарданапал», «Пюре из моркови а-ля Иван Грозный», «Глазунья в сухарях а-ля Суваров».

Притыкино — станция на почтовом тракте между Тверью и Калягиным. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Салат из огурцов Рукосуя.

Нижний этаж.

Напоминаю читателям, что Редедя — странствующий полководец, который только что воевал в Египте, по приглашению Араби-паши. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

Вперед, отечества сыны («Марсельеза»).

Высший свет.

См. «Отеч. зап.» за прошлый год.

Эта же мысль сформулирована в последних строках журнальной редакции рассказа (см. наст. том, стр. 318–319).

Подробнее о цензурной истории романа — во вводных текстологических заметках к главам.

«Салтыков в воспоминаниях… », с. 184.