Орк МакКин - Четыре сезона века

Максим начал специально опаздывать на первый урок - так было спокойнее. Но даже в школе, среди множества людей, спасения не было - он получал удары в ухо на переменах, находил огрызок яблока или плавающий окурок в супе во время обеда. Маленький затравленный человечек скулил одинокими вечерами, сидя под партой в пустом классе, избивал кулачки в кровь об стены от бессилия что-либо сделать, перестал выходить гулять на улицу по любыми предлогами и, если мать просила сходить в магазин, то несся туда и обратно так быстро, как только мог. Ему просто не хотелось жить...

Две недели назад наступило затишье - Миронов уехал на сборы в спортивный лагерь - он занимался боксом. Это были самые с счастливые две недели в жизни Максима Волкова. Завтра...

...Он с ужасом посмотрел на свастику...

План созрел уже давно. В наследство от умершего отца - лейтенанта милиции - матери Максима остался наградной пистолет. Мать прятала его в чемодане под кроватью, но Максим знал об этом. Еще в ноябре он купил у главного школьного менялы Кольки Остапчука два патрона по полтора рубля за штуку - просто за астрономическую для него сумму - это был двухнедельный обед в школьной столовой. Сейчас патроны лежали на книжной полке за собранием сочинений Жюля Верна. Максим полез под кровать и вынул завернутый в его старую майку пистолет. На рукоятке была надпись: "Лейтенанту С. В. Волкову за проявленные мужество и героизм". Пистолет был очень тяжелый, но, взяв его, Максим заметил, что руки не дрожат. Он подошел к столу и прицелился в свастику. Раздался щелчок - пистолет был не заряжен.

Вынув обойму, он вставил туда оба патрона, засунул обойму обратно и взвел затвор. За окном послышалась сирена проезжавшей милицейской машины.

Максим попробовал засунуть пистолет сзади за пояс, но тот провалился и застрял в штанине. Пришлось повозиться, прежде чем удалось его достать. Самое лучшее, что можно было придумать, это положить пистолет в портфель. Сочинение так и осталось ненаписанным.

Весь первый урок Максим сидел бледный, как простыня, - его колотил озноб. Ему опять повезло - к доске не вызывали - тем более, что уши не воспринимали никаких звуков, кроме далеких и частых ударов сердца. Дрожавшие руки не слушались своего хозяина.

Он смотрел на доску, но видел только бездонную черную пустоту, бесконечную, пугающую и жестокую. Прозвеневший звонок заставил Максима выпрямиться, как пружину, и повалить стул. Он расстегнул портфель и, взяв его под мышку, дернулся к выходу, пытаясь оторвать от пола окаменевшие ноги. Сзади раздался смех и чей-то голос ехидно поинтересовался:

- Эй, суслик сопливый, еще четыре урока, или ты соскучился по Мирону?

Ничего не ответив, он выскочил из класса и побежал в туалет. Было слышно, как в бачке одного из унитазов тоскливо журчит вода. Пока никто не вошел, Максим вытащил пистолет и встал спиной к стене, держа оружие сзади. Откуда-то издалека в туалет ворвался вой множества голосов и топот ног, заглушивший унитазные переливы - влетел вспотевший и вечно улыбающийся Миронов, подпираемый улюлюкающими любопытными. Он остановился в дверях и поймав взгляд Максима, мгновенно перестал улыбаться. Пистолет был очень тяжел и норовил выскользнуть из рук. Это обстоятельство заставило глаза наполниться слезами, но Максим поднатужился, поднял свое оружие и прицелился Миронову в лоб. Тот, увидев направленный на него ствол, замер с широко открытым ртом, зрачки расширились до самых белков и что-то потекло из штанины на ботинок. Максим нажал на курок, но выстрела не последовало - у наградного пистолета был сточен боек. Максим от ужаса завыл и собрав последние силы, бросил пистолет обеими руками в голову своему врагу. Тот успел инстинктивно подставить ладонь, прикрыв лицо. Пистолет с грохотом шлепнулся на пол, расколов кафельную плитку. Звериный крик "Фашист, ты фашист, сучий!!!" перешел в рычание - Максим схватил Миронова за руку и впился в нее зубами, где-то совсем совсем далеко ощутив солоноватый привкус крови и полное безразличие к боли от вывороченного молочного зуба...

* Часть вторая: НУ РАССКАЖИ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ... *

"С жизнью человеческой то же, что с игрою в кости: если не выпадет та, какую мы желали, то надо использовать ту, которая выпала."

Теренций

1.

В дешевых романах всегда пишут: "все произошедшее казалось кошмарным сном". Для Ирины, сидящей сей час в прокуренном кабинете следователя, кошмар отнюдь не кончился, а продолжался, и конца ему не было. Давали себя знать половина пузырька валерьянки и два стакана настоя грузинского чая, проглоченные утром. В данный момент она уже в третий раз пыталась рассказать, как все произошло, но, доходя до того момента, когда она ударилась затылком о замерзшую прошлогоднюю листву, ее опять выворачивало наизнанку. За последние два часа ее рвало уже раз шесть, при чем последние два раза прямо в кабинете следователя Фролова.