Дмитрий Мамин-Сибиряк - На реке Чусовой

- В чего он только пьет, этот ваш Илья? - ворчала Марфа, сердито убирая пустой самовар со стола. - Дорвался до господского чая, рад ведро выпить.

- Теперь мы на берег сходим, - предлагал Ермолай Антипыч, обращаясь ко мне. - Вы, поди, не знаете, как и барки-то строятся?

- Нет.

- Вот Илья вам все, как по пальцам, расскажет...

Мы вышли. Весь берег Чусовой был запружен бурлаками; на мыске, где стояли магазины и совсем готовые барки, люди шевелились, как живая муравьиная куча. От домика Ермолая Антипыча до мыска было с полверсты, и мы все время шли между живыми стенами. На время сплава на чусовские пристани народ набирается со всех сторон: из ближайших уездов Пермской губернии, из Вятской, Уфимской и даже Казанской. Некоторые бурлаки приходят на сплав за целую тысячу верст. Такой дальний путь в весеннюю распутицу требует недель пять и крайне тяжело отзывается на бурлаках: испеченные на солнце лица с растрескавшейся кожей, вместо одежды - какие-то лохмотья, на ногах лапти, за плечами - рваная грязная котомка, в руках - длинная палка, - по этим признакам вы сразу отличите бурлаков из дальних мост от рабочих с пристани и ближайших заводов.

- Здорово набралось бурлачков, - говорил Илья, когда мы начали спускаться под кручу берега. - Скворцы прилетят сперва, а за ними бурлачки...

Мы спустились по глинистой дорожке на самый мысок, где по берегу разместилось десятка два совсем готовых барок.

- Вот и наши посудинки, - любовно заметил Илья, постукивая кулаком в борт одной барки, которую еще конопатили. - Так носиками и глядят в реку...

Сплавщик Илья и вообще бурлаки относятся к барке, как к живому существу, которое имеет свои достоинства и недостатки, желания и даже капризы. Одна барка "любит сваливать нос направо", другая "вертится на ходу и прижимает корму к берегу", третья "лихо разводит речную струю", но "шалит под бойцами", и т.д. Опытный сплавщик, вроде Ильи, с первого взгляда видит достоинства и недостатки каждой барки, тогда как мне они казались совершенно одинаковыми...

III

На другой день я ходил около барок, когда по всему берегу пронесся общий крик: "Вода на прибыль пошла..." Толпы народа бросились к реке. Где-то вдали слышался неясный, глухой шум.

- Это вода идет, - объяснил Илья. - Пришло, видно, времечко нашей кормилице Чусовой вскрываться... Вон как лед-то надулся! Сейчас тронется...

Вода быстро прибывала; лед отстал от берегов и дал несколько трещин. Шум усиливался, точно по реке ползло громадное животное, с подавленным шипеньем и свистом. Скоро весь лед зашевелился и образовалось несколько свежих полыней, точно льдины были разорваны какой-то сильной рукой.

- Воду из Ревдинского пруда спустили, - объяснял Ермолай Антипыч. Чусовая иногда стоит долго, и вешняя вода может сбежать подо льдом. Чтобы взломать лед, спускают воду из Ревдинского пруда.

Ревдинский завод стоит в верховьях Чусовой, и его громадный пруд служит главным запасом воды для сплава по реке. Обыкновенно выпускается громадный вал, который растягивается по реке верст на двести; это и есть тот паводок, по которому сплавляются весенние караваны.

Через час картина пристани изменилась совершенно, точно все разом ожило кругом с громким говором и веселым весенним шумом. По реке длинной вереницей плыли льдины всевозможных форм: одни - желтые от весенней наледи, другие точно были источены червями. На заворотах они сталкивались и лезли одна на другую, образуя ледяные заторы; особенно сильно напирал лед на мысок, где стояли барки; льдины, как живые, вылезали на песок и рассыпались здесь сверкающими ледяными кристаллами и белым снежным порошком. В воздухе потянула струя холода, а стоявший на Чусовой лес глухо зашумел. Откуда-то взялись вороны, которые, с беспокойным карканьем, перелетали с льдины на льдину.

- Ну, теперь нам самая горячая работа, только успевай поправляться, говорил Ермолай Антипыч. - Нужно завтра спустить все барки в воду и в три дня нагрузить. Каждый час дорог! Ведь на каждую барку нужно положить грузу тысяч пятнадцать пудов... На некоторых пристанях есть свои гавани, ну, там успевают нагрузиться заблаговременно, а нам приходится грузить прямо в реке.

Вся пристань приняла совершенно праздничный вид. Все разоделись в лучшее платье, какое у кого было. Пристанские мужики вырядились в ситцевые новые рубахи и новые кафтаны, на бабах запестрели яркие сарафаны и кумачные платки. Только не во что было разодеться бурлакам, которые пришли на пристань издалека. Им, вероятно, сделалось еще тяжелей от этого чужого праздника.