Дмитрий Мамин-Сибиряк: Под землей

- Да-а... Точно плюнуто золотом-то в кварц. Ах ты, братец ты мой...

Взвесив камень на руке, он прибавил:

- Золотника с два золота будет... Потапыч на худой конец целковых пять отвалит.

- Держи карман шире... Отвалит! Не таковский он человек. Ну, как-никак, а Михалко нам розговенье добыл...

Работа шла уже часа три, и по-настоящему следовало бы идти домой. Но мужиков охватила жадность. В жилах золото часто попадается так называемыми гнездами, и, очевидно, Михалко попал на такое гнездо, и его следует выбрать до конца.

- Михалко, постарайся! - кричал Яков, спуская в дудку пустую корзинку, - Бог счастье послал...

Не успели еще спустить корзину, как Яков вдруг насторожился. Он расслышал, как где-то тявкнула собака.

- Слышал? - шепотом спрашивал он Рукобитова.

Лай повторился.

- Это Ермишка... - решил Яков. - Ах, напасть какая! Это его собачонка Куфта тявкает. Он ее выучил по следу нашего брата - хищников разыскивать... Да не идол ли!..

Лай приближался. Куфта вела по следу прямо к дудке.

- Руби канат! - командовал Рукобитов, засыпая огонь снегом. Канат был обрублен и упал на дно дудки, Рукобитов наклонился над ее отверстием и крикнул:

- Михалко, начальство накрыло!.. Не подавай голосу... А потом мы тебя вызволим. Погаси огонь.

- Ладно, - ответил детский голос из-под земли.

Попрятав в снегу разную снасть, мужики пустились бежать в разные стороны, чтобы сбить погоню с толку. Рукобитов спрятал кусок кварца с золотом за пазуху и придерживал его обеими руками, как сокровище.

Куфта, лохматая собачонка с завороченным на спину хвостом, вывела погоню прямо к дудке. Впереди шагал по снегу штейгер Ермишка.

- Здесь... здесь... - повторял он, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега. - Молодец, Куфта!..

За ним в высоких охотничьих санях, приспособленных специально для езды по снегу, ехало "начальство", завернутое в енотовую шубу.

Когда сани остановились у самой дудки, Ермишка снял шапку и торжественно заявил:

- Вот она, дудка самая... Ах, ироды!.. А меня не проведут, ваше высокоблагородие... стараюсь для начальства вот как... Эти самые хищники уже давно грозятся меня застрелить, а мне это все равно... Ей-богу! Только бы угодить вашему высокоблагородию.

"Начальство" вылезло из саней и долго осматривало дудку. Из воротника шубы выглядывало молодое лицо с серыми глазами и пушистыми усиками.

- Уж я старался вам как... - повторял Ермишка, продолжая стоять без шапки.

- А может быть, здесь работали не сегодня, а раньше... - проговорил молодой инженер, раскуривая папиросу.

- Раньше?.. - обиделся Ермишка. - А следы свежие откуда? Вон как все утоптано кругом... и земля свежая насыпана на снегу...

Самым убедительным доказательством послужил засыпанный снегом костер. От него еще шел пар. Куфта вертелась около дудки и вызывающе взвизгивала.

- В дудке человек сидит... - решил Ермишка и, наклонившись над дудкой, крикнул: - Эй, жив человек, выходи!.. А то снегом всю дудку засыплю...

Михалко не отвечал, спрятавшись в забое. Он узнал голос Ермишки.

- Что же мы тут будем делать? - спрашивал инженер.

- Веревки не захватили, ваше высокоблагородие, а то я бы спустился и выволок из дудки, кто там спрятался. Ошибочка вышла... А мы вот что сделаем: запечатаем дудку. У меня завсегда с собой печать и сургуч... Не посмеют казенную-то печать ломать.

Шахта была запечатана, то есть ручка ворота.

- Пусть теперь посидит там целую ночь, - торжествовал Ермишка. - А завтра утречком я приеду с канатом и выволоку... Ей-богу!

IV

Рукобитов прямой дорогой направился к скупщику краденого золота Потапычу. Было уже поздно, но к Потапычу днем никто и не ходил. Это был седой, крепкий старик с окладистой бородой и сердитыми маленькими глазами. Он внимательно осмотрел принесенный кусок кварца с золотом, долго что-то высчитывал про себя и потом решительно проговорил:

- Три целковых...

У Рукобитова даже руки затряслись от охватившего его горя. Он рассчитывал получить пять рублей. Ведь надо же поделиться с Яковом. Но как он ни торговался, - ничего не вышло. Потапыч не прибавил ни одной копейки.

- Так больше не дашь? - спрашивал Рукобитов.

- Не дам...

- А хрест на тебе есть?

- Даже весьма...

- Бога ты не боишься, вот что!

- А ты, милый человек, ступай к новому управляющему, он, может быть, и больше тебе даст, - пошутил безжалостно Потапыч, поглаживая свою бороду. Много вас, таких-то...

Как Рукобитов ни бился, а пришлось помириться и на трех рублях. Все-таки, как-никак, а будет розговенье... Дорогой домой он рассчитал, что он из этих денег отдаст рубль Якову, а два рубля останутся на его долю с Михалкой. Будут и горячие щи со свининой, и ситный белый хлеб, и пирог с кашей, и стаканчик водки за труды праведные...