Юрий Мамлеев - Московский гамбит

Недавний.

- Сон?

- Да, но не обычный, а явно... другого рода. Так вот. Лес. Дорога. Проходят незнакомые люди. Мы сидим за столом с моим другом. Художником. Какую-то связь с ним ощущаю. И вдруг он говорит, что он - убийца. Я поражен, я не хочу этому верить. Я - в отчаянии. Но он говорит спокойно, словно вообще не скрывает этого.

Он убил женщину. Показывает в сторону - на траве, у сарая, инструменты убийства.

И потом мой друг рассказывает о чем-то постороннем, даже ненужном, к убийству никакого отношения не имеющем. И затем уходит. Появляются новые люди, о чем-то спрашивают, и я боюсь, что убийство обнаружат... Потом сразу картина меняется.

Поле... Подготовка к некоему торжеству. Я вижу моего друга - художника. Много людей. И среди них судьи, пытающиеся найти того, кто убил. Кругом продают билеты. Вдруг оказывается, что должна состояться выставка картин моего художника. И вот почему - торжество. Когда об этом узнают, судьи как-то стушевываются. Картина эта особая. Она - движущаяся, она составлена из предметов жизни, а не написана на холсте. Я жду. И вот появляется картина: в виде странной процессии, идущей по дороге. Вдали виден средневековый замок. Идут люди в черном, с горящими факелами, и несут на ложах... какие-то восковые фигуры, может быть, статуи. Они лежат как будто в гробах. И от всей картины - состоящей из людей в черном, лож-гробов, и фигур в них - веет невероятной красотой, мистической и земной в одно и то же время. Живая картина идет на нас. Созданная моим другом - художником. И вдруг я понимаю, что одна из фигур на ложе - труп убитой им женщины. Он замаскирован под одну из восковых фигур. Худые люди в черном, в процессии, высоко поднимают длинные свечи. Зачем это нужно художнику?

Может быть для того, чтобы скрыть убийство? А может быть, труп необходим ему по замыслу картины? И в этом состоял смысл убийства? А может быть и то, и другое?

Никто не знает. Но я слышу слова из какой-то книги, ужасающие по красоте и силе.

От всего этого как бы раздвигается небо. Все зрители идут за картиной. Кто-то хочет прикоснуться к ней. Чтобы набрать сил. Но я знаю, что главное нельзя дотронуться до мертвеца, до трупа убитой женщины. Определенно, она самый тайный, самый сакральный элемент картины, интимный и страшный. Чудовищной красотой веет от картины. И те судьи не могут разгадать, что одна из фигур - труп. Они как бы исчезают. Это значит, что преступление будет скрыто навеки.

Процессия медленно идет к заходящему солнцу. Впереди - мистический город. В закате, а может быть, в заре. И мы идем туда, вслед за процессией. Странное, неумолимое шествие, объятое незнаемой красотой. Куда мы идем?.. К этому городу?

Но что значит этот город? Я не знаю. Нет, мы идем не к дьяволу, но и не к Богу.

А в какие-то никому неизвестные регионы потустороннего мира. И тут все пропало, я провалился в сон без сновидения... Потом проснулся - но это видение так и стояло в уме.

- Ну и сон! Вот это да, - пробормотал Муромцев. - Но с кем все-таки шествие в неизвестные регионы - с Богом или с Дьяволом? - добавил он, рассмеявшись.

- Пожалуй, с Богом, но не с "человеческим"... Не знаю.

- Брр... Какая символика, - вздохнул Демин. - И живопись...

- Гениальность и преступление, искусство и...

- О, такой сон сразу не раскроешь. В нем много уровней...

- И, конечно, там нечто большее, чем эта тема: искусство и преступление, - улыбнулся Олег. - Что меня поразило в этом сне - сверхчеловеческая гармония.

Правда, один элемент этой гармонии - зло, преступление, но он таинственным образом укладывается в общую картину. Значит, зло - необходимый элемент сверхчеловеческой гармонии. Это не оправдание зла, ибо на человеческом уровне ему нет оправдания, но на уровне богов - все укладывается по своим местам. У богов другое виденье и другая "ментальность". Они видят картину Вселенной в целом, а не один ее срез, как мы. И вот, может быть, этот сон - о сверхчеловеческой гармонии. Но почему тогда картину создал художник? Да еще пытаясь, может быть, скрыть свое преступление, превратив его в элемент искусства. Эх, нам и собственные-то сны полунедоступны. Не боги, чай...

Катя расхохоталась, удивляясь такому неожиданному спаду, и подбодрила:

- Жуткая, жуткая символика, Олег. И не однозначная. Поздравляю с великим сном.

- Благодарю.

- Ох, Олежек, Олежек. Все-таки иногда даже мне бывает страшно, - сказала Катя, и какая-то родная дрожь появилась у нее в голосе. - Но чем больше я живу, тем больше люблю свое тело. Нет, не только нарциссизм и женственность. Главное - защита, защита... От тех, невидимых. Как бы не набросились.