Юрий Мамлеев: Шатуны

Федор упрямо ждал. Ночь углублялась и темень в его углу вскоре стала такой, что он ощущал ее, как предмет. В середине ночи Федор почувствовал, что его любимые уснули.

Теперь, как практически, так и по существу, тянуть было нечего.

Но, точно наперекор судьбе, ему захотелось подождать. У него даже возникло желание разбудить их, попить чайку, заглянуть в глазки, поговорить, ни в чем не выдавая себя. И потом - когда они опять заснут - убить. Осторожно он вышел в небольшой коридор - рядом, за чуть прикрытой, стеклянной дверью были и Падов, и Анна, и Ремин.

Федор ступал неслышно, как летучий медведь. Взрыв - в потустороннее чувствовал всей своей открытой пастью. Неслышно дышал, точно выделяя одиночество. Топор был в руке, и она угрюмо тянулась к двери. Стены застыли, уходя в несуществование.

Федор - всем сознанием - слушал дыхание лежащего рядом с дверью Ремина. Где ему, спящему, виделось сейчас, в этот страшный момент, его вечное Я?

Раздражала Федора мгновенность перехода; одно движение - в эти минуты он бывал нечеловечески силен и ловок - и асе.

В душе опять вспыхивало желание: разбудить, - хотя бы Ремина, чтоб он привстал на кровати - и пообщаться с ним, прямо перед смертью; потрепать его по щеке.

Но наконец Федор решился. Может быть, убийство разрешит большее, чем контакт.

Взгляд его отяжелел, точно пред собственной смертью.

Но все-таки ему захотелось чуть-чуть пережить внутри себя предсмертную беседу.

Причем в обратной форме. Его сразу потянуло в полное одиночество: просто пройтись минут десять одному по саду; потом прийти - и быстро раздвинуть занавес. Он сжался, просто повеселев от сознания, что теперь его решение равносильно действию; и вышел пройтись - в одиночество - в сад.

Уже немного светлело и воздух был свободен и влажен. Он пошел вдоль забора, любуясь собственной тенью как символом.

Вдруг - из огромной дыры в заборе, сзади него - вышло трое человек. С оружием.

Их появление было непонятно. - Вы арестованы, - сказал один из них.

ЭПИЛОГ

Спустя несколько недель по одной из кривых улочек Москвы брели, точно в ореоле бросающейся в глаза ауры, двое юношей: один худой, вытянутый, с трансцендентно-ожидающим, нетерпеливым лицом; другой поменьше, курчавый, словно в сплетении с самим собой. То были Сашенька и Вадимушка. Пустые глаза окон находились по ту сторону их существования. Брели друзья в маленькую, отключенно-нелепую пивнушку, что приютилась одна между сквером и автобазой. Там ждал их Витя - из бродячих философов, старый друг Тани.

Лицо Сашеньки горело.

- Неужели, - говорил он, -нас ждет великое будущее: бессмертие, встречи с духами... падение завес... прощание с человеком и появление новых миров...

Неужели все это будет...

- Хи-хи... И это после тупого, идиотически-мертвого вдалбливания в детстве о том, что после смерти ничего нет, - подхихикнул Вадимушка. - Так теперь от этих перспектив на ногах еле стоишь от изумления... Ничего себе, мягко говоря, перемена...

Но Сашенька его не слушал.

- И я убежден, - шептал он, дрожа от волнения, что послесмертная реальность должна стать объектом не веры, а знания. Этим мы приблизим ее к себе, - Вадимушке даже показалось, что Саша судорожно сжал пальцы и проглотил слюну вожделения. - Вера же должна распространиться на более отдаленное... Почти недоступное...

Вдруг перед ними оказалась дыра в пивную. Из глубины им ощеренно улыбался и махал руками сдержанный Витя. Они подошли. Взгляд Вити был чист и жутко-прозрачен, как зад мертвеца. Взяли обычное пиво. За туманным окном ползла муха, казавшаяся громаднее домов. Речь шла о визите в одну подпольно-метафизическую группу.

- Ну а как контакты с Падовым и К?? - спросил под конец Витя.

- Здорово... Здорово... Невозможно передать как здорово... Чувствую себя как на пляже!! - чуть не распугав по углам инвалидов, закричал Вадимушка.

- Здорово-то здорово, - удивился в ответ Витя. - Но что- то у вас радость занимает чересчур большое место... А это далеко не самое сильное чувство, какое может вызывать Падовский мир... Ведь он довольно мрачен...

Неожиданно Вадимушка взорвался. Он даже схватил Витю за пуговицу куртки.

- Да поймите, Виктор, - пробормотал он, - мы только что пришли к вам совсем из другого мира... - лицо Вадимушки вдруг перекосилось от отвращения. - Да знаете ли вы, что такое среднее, а я бы сказал, расширив, просто человеческое сознание??! ...Я готов принять Дьявола, преисподню, страдания ада, самое изощренное зло, но только не это... Ведь это вечность ничтожества, нуль, ставший погремушкой, наконец, абсолютно противоположная нам направленность...