С Бескаравайный: Укоротитель

Бескаравайный С.С.

Укоротитель

Вряд ли найдется хоть один

дворник, искренне любящий

подтирать блевотину в подъездах,

собирать дохлых кошек или будить

пьяных на остановках. Но

результатами своего труда

чистыми мостовыми - любуются

почти все работники метлы.

Отсюда, сверху взрывы казались приглушенными. Редкие огоньки на рыхлом, изрезанном кривыми улочками, теле кишлака, медленно соединялись в одну рыжую щетину пламени. Скоро это невеликое селение, прилепившееся к подошве первого из той череды холмов, с которых начнутся горы, превратиться в один большой костер.

Крики тоже не доходили до их позиции, но редкие маленькие человечки, перебегавшие между мазанками и так казались воплощение драматизма. Из темноты в них неслись крохотные быстрые искорки, частью уходили в глину, а частью заставляли фигурки падать. Снайперами и автоматчиками дело не ограничивалось: "коробки" изредка добавляли своих, стодвадцатимиллиметровых, аргументов. Школа и мечеть уж разломаны, сейчас плотно возьмутся за дома. Паникеров в кишлаке, впрочем, было немного. Люди в здешних краях больше опытные, за столько лет могли привыкнуть ко всему. Потому знающие сейчас отсиживаются в подвалах, молясь своему божеству и надеясь, что случайный снаряд не разнесет их саманную кошару или добротный кирпичный дом. И только самые сообразительные, понимавшие всю нелепость случайности таких вот огневых налетов, сейчас пытаются выползти огородами.

Напрасно пытаются. Армейская колонна, не раз и не два ходившая по соседней дороге, сегодня обернулась двойным кольцом, мертвой хваткой насажанным на кишлак. Будь ты хоть трижды везучим, не обмануть патрульных собак, стоящих во внутреннем кольце, не уйти от поисковиков, веером расходящихся в кольце внешнем, не спрятаться от "юлы" с инфракрасной оптикой на борту. Нет свидетелей, нет камер, нет пленок. А кому повезло совсем уж невероятно - ночевать в соседних кишлаках - тот ничего не сможет сказать.

Этим занимаюсь я. К утру, когда в остатки догорающего кишлака можно будет заходить без риска больших потерь, развалины прочешут с собаками и прощупают миноискателями. Как всегда найдут тайники с оружием, добьют случайно уцелевших, вскроют парочку схронов, где прячутся самые умные из нерешительных. Если повезет - в тех же схронах отыщут пленных или заложников. За сим придется следить за погрузкой в кузова трупов. Собирать всех выловленных по периметру людей, устанавливать их личности и делать так, чтобы они уже ничего и никому не рассказали. Суетиться, требуя, чтобы взорвали и сломали все стеночки до последней. Отбирать - а это всегда непросто - и тут же бросать в догорающие дома самые дорогие либо приметные из офицерских и солдатских трофеев. А когда через день уйдут основные силы, придется только двумя наличными бульдозерами кое-как присыпать остатки кишлака землей, сеять траву, минировать все подряд и только потом, оставляя за спиной очередную жуткую тайну, исчезать самому.

Однако, сейчас я спокойно стою за бортом штабного "краба". Еще не остывшая после выключения двигателя броня упирается в плечо. Вдыхаю воздух с первыми долетевшими сюда дымными струями, слушаю непрерывное наговаривание команд порученцами, отрывистое басовитое рыканье полковника и кутаюсь в плащ-палатку. Охрана, что замаскировалась в десяти метрах, тоже наверняка кутается. Мелкий, противный, без перерыва моросящий дождик. Хмарь на грани между нормальным дождем и туманом. Так и должно быть - сейчас и еще три дня. Синоптики не соврали. Над нами тучи, закрывают землю от любопытных глаз спутников.

...проснулся. Оторвал голову от подушки, напрягся всем телом, прислушиваясь непонятно к чему. Расслабился.

Сердце бьётся спокойно, дыхание ровное. Проклятье, слишком часто стал обращать внимание на собственный организм. А сон не к добру. Если бы все было так однозначно, жизнь давно превратилась бы в ковровую дорожку. Ну кто, скажите на милость, позволит вот так долбить самые криминальные, зараженные бехаизмом селенья? Человек вроде меня, конечно, не должен любить крови - я радуюсь статистике, но куда деть все те тысячи родственных связей, которым каждый здесь связан со всеми, а ведь еще останутся неразорвавшиеся снаряды, весь этот мусор на развалинах. И что делать, проберись на те минные поля живучая сволочь с камерой? Да и масса людей там просто невиновна. Нет, все давно уже не так просто.