Если б все, кто помощи душевной у меня просил на этом свете, - все юродивые и немые, брошенные жены и калеки..., мне прислали по одной копейке... но они не слали мне копейки, а со мной своей делились силой, и я стала всех сильней на свете - так что даже ЭТО мне не трудно было...
Что такое это, я понять тогда была не в силах. И, признаюсь, даже обиделась. Ведь я считала, что скоро буду как раньше - независимая, легкомысленная, хорошо ходящая. И у меня сейчас есть возлюбленный. И так будет всегда.
- Что это вы поете вместе с ним, когда обнимаетесь и целуетесь на скамейке за столовой? - спросила она, лукаво усмехаясь. Я покраснела до слез. О, профиль императрицы Люции, о, шаль на полных плечах, сколотая старинной камеей!
Не могла же я сказать этой, столь уверенной в себе пожилой женщине, что мы пели "Эдвин, из-за любви безумной такой не в силах стать я скромной с тобой, так низко пала...". При этом мы целовались действительно без конца.
Она, не получив от меня ответа, задумалась, полузакрыв глаза с большими веками, и не мне, грешной, было судить, о чем... Не только судить, но даже предполагать. Вообще говоря, женщины любят растравлять душевные раны, свои и чужие, чтобы потом долго их зализывать. Эта была не такая.
И она спросила меня, делающую вид, что допиваю чай:
- Любите его?
Сейчас мне столько лет, сколько ей было тогда, и, боюсь, ее вопрос меня глубоко оскорбил. Конечно, люблю, разве все не видят, как я его люблю?
- А что станете делать, когда он разлюбит?
Тут я гневно воскликнула, возмущенная, поперхнувшись ненужным чаем:
- Разлюбит?! Он?! Да никогда этого не будет!
О взгляд ее в сторону! Римская гордая голова!
На прощанье она мне подарила зелененькую коробочку с духами. Но в гости на чай больше не позвала. Видимо, неинтересной я ей показалась. Потом мы только вежливо раскланивались. Но я не очень была этим опечалена. Я с головой погрузилась в свой неповторимый роман. К тому же надвигались проблемы с работой, потому что профессии как таковой у меня не было. Так, один диплом непрестижного технического вуза плюс пять лет трудового стажа при двух декретных отпусках - всего ничего. Шли годы и годы. Вначале они тянулись медленно, потом побежали быстрее. И что странно - чем крепче я становилась на ноги, тем быстрее уходила любовь, казавшаяся вначале вечной.
Только что я научилась ходить на протезе, и нате вам - поднатужилась и защитила диссертацию. Мой же возлюбленный в это время успел жениться, но ненадолго и не на мне, потом развестись, чтобы вступить в связь с молоденькой лаборанткой, которая даже родила ему сына. Он то уходил, то возвращался ко мне, то опять уходил, а куда и к кому, я не спрашивала. Я всегда была женщина северная и тушила свои эмоции, едва они возникали. Просто я всегда была чем-нибудь занята. Он стал сильно выпивать (ты пьешь вино, твои нечисты ночи... покоя, видно, не нашел в вине...). Иногда делился со мной своими бредовыми идеями, например, уехать на Валаам, чтобы стать монахом. Я отделывалась шутками, потому что стала женщиной трезвой, обдумывающей каждый свой шаг, старающейся забыть все прежние глупости, ну хоть такие: светлячка, положенного мне в волосы одной белой ночью. Правда, он теперь воспринимал меня не как возлюбленную, а как некоего бесполого товарища. Я это слишком хорошо чувствовала. Ему просто нравилась моя жажда жизни.
По-новому, спокойно и сурово, живу на диком берегу, - так было написано той женщиной в тоненькой книжице стихов, которые я вдруг стала понимать. Я прозрела, и стихи меня утешали.
Он же старел не синхронно со мной, а с заметным опережением. Стараясь себя максимально занять, я даже приобрела некое подобие дачи, напоминающей хозяйственный амбар ханты-мансийца XVIII века, который видела в музее этнографии. Часто теперь позволяла я себе иронизировать, глядя на холостяцкий быт моего бывшего возлюбленного. И начинала думать так: "упечь бы тебя, скотину эдакого, лет эдак на пяток в тюрьму, а за что - сам знаешь. Ты же отделался легким испугом. Ты обещал мне любовь вечную-бесконечную, а по твоей вине я стала инвалидом. Что, не можешь докумекать, что нам двоим было бы несравненно легче прожить рука в руке? Ты даже представить себе не можешь, как трудно мне жить" (знаешь, долю такую лишь врагу пожелать я могу... для тебя я долю хмурую, долю-муку приняла...). К сожалению, психология у инвалида иная, чем у здорового человека. И сердце мое билось в недоумении - начать с такого накала, а кончить вульгарной ненавистью, причем обоюдной!
Читать дальше