Константин Станюкович - Избранные произведения в двух томах. Том 2

Они поболтали еще несколько минут и разошлись.

В исходе первого часа Невзгодин был у Заречной.

Маргарита Васильевна встретила его веселая, оживленная и похорошевшая, в большой комнате, убранной умелой женской рукой, уютной, светлой, посреди которой стоял стол, накрытый на два прибора.

— От души поздравляю вас, Маргарита Васильевна! — приветствовал ее Невзгодин, подавая букет чудных роз.

— Вот это мило, что побаловали. Узнаю вас. Что за прелесть!

Она положила цветы в вазу и вазу поставила на стол.

— Сейчас будем завтракать, а пока скажу вам, что ваша «Тоска» прелесть и что сами вы бессовестно забыли меня.

— Я не забываю друзей.

— Так как же не заглянуть?.. Впрочем… я не упрекаю… Не заходили, значит, не хотелось… Вы ведь изучали новый тип… Правда?

— Правда! — ответил Невзгодин, краснея.

— И про вас легенды ходят…

— Которым вы, надеюсь, не поверили?

— Не поверила. Я знаю вас и знаю цену московским легендам.

— А вы давно на новом положении?

— Сегодня ровно неделя. Устраивалась.

— И отлично устроились.

— Я довольна. У меня две комнаты: эта — приемная, кабинет и столовая, а рядом моя спальная. Нанимаю от жильцов. Тихо, спокойно, хорошо. Заработок есть. А для души… дом для рабочих… Аносова ведь дает деньги!..

— А главное: вы чувствуете себя свободной… Не надо компромиссов! Не правда ли?

— Именно. И как это приятно! Я только теперь это почувствовала вполне… И как я вам благодарна, Василий Васильич… Вы поступили как истинный друг! — горячо проговорила Маргарита Васильевна.

— Мне? За что?

— А за то, что вы тогда на юбилее, — помните? — говорили о позоре моего компромисса, когда я обвиняла за него мужа и других… Мне было больно, очень больно — вы ведь посыпали мою рану солью, — и я на вас сердилась… Но ваши слова… заставили меня глубже заглянуть в свою совесть.

— Вы и без меня в нее заглядывали.

— Заглядывала, но успокоивала себя софизмами, прикрывая зверя в себе… А у вас есть особенная способность: взбудоражить человека, заставить его не особенно восхищаться собственной персоной…

— И за это доставалось-таки мне… Помните, как на холере одна барынька раззнакомилась со мной… Сперва говорила: умный, а потом в дураки произвела.

— А я вас именно за это особенно и ценю. А ведь вы все не верили, что я перейду на новое положение?

— Не верил… Да и вы сами колебались. Зато как обрадовался я вашей телеграмме!

Завтрак прошел весело и задушевно. Невзгодин отдал честь и пирогу, и рябчикам, и белому вину и расспрашивал Маргариту Васильевну об ее планах на будущее. Она весело сообщала, что переводная работа обеспечена у нее в одном журнале на полтораста рублей в месяц. Кроме того, она рассчитывает и на компиляции. Этого заработка ей вполне достаточно; от помощи мужа она, конечно, отказалась. Время у нее будет строго распределено…

— Боитесь гостей?

— Боюсь и буду принимать раз в неделю и с большим разбором! — подчеркнула молодая женщина. — А то я предвижу, что ко мне теперь будут являться господа, которые прежде почти не бывали.

— Это почему?

— А как же?.. Жена в разводе. Интересный сюжет. Начнутся попытки ухаживанья… Я ведь знаю милых московских кавалеров… Уж у меня были с визитами на новоселье… и, конечно, одни мужчины… Вчера два профессора являлись. Но я их скоро спровадила, и, верно, больше не появятся.

— А что?

— Уж очень были пошлы в своих любезностях и сочувствиях… И ведь все эти господа говорили, в сущности, одно и то же…

— Вы слишком требовательны, Маргарита Васильевна!

— Вы, кажется, тоже не из терпимых к глупости. Что делать! Признаюсь, брезглива и удивляюсь, как другие женщины малоразборчивы… Им все равно, кто бы за ними ни ухаживал, но только бы ухаживал… Я знаю одну профессоршу. Очень неглупая, чуткая женщина и образованная, а при ней — можете себе представить? — всегда стоит несколько кавалеров, как на подбор, один другого глупее…

— Несчастная!.. — вставил Невзгодин.

— Нисколько. Она всех их, как говорит, жалеет, всех принимает, со всеми любезна и каждому назначает соответственные роли. Один — поэлегантнее — ездит с супругами в театр, другой — в ученые заседания, третий — на выставки, четвертый — по магазинам. И каждый уверен, что общество его приятно. Иначе ведь не ходили бы.

— Любопытный типик: коллекционерка балбесов. Теперь таких коллекционерок особенно много развелось от одури! — рассмеялся Невзгодин. — А вы, значит, не хотите собирать у себя такой коллекции?