Ицхак Мерас - Вечный шах

- Эстер... - тихо зову я.

Она подходит, становится рядом и вскрикивает.

Нам страшно.

- Янек? - спрашиваю я.

- Янек? - спрашивает она.

Янек!

Эстер бросается к лежащему, к Янеку, а я беру его руки, черные от въевшейся земли.

Он вздрагивает и хочет встать на ноги, но я не даю.

- Я заснул? - спрашивает он. - Проспал?

Он еще не понимает, что мы-это мы, Эстер и Изя.

Он протирает глаза. Сначала его лицо встревожено. Потом он пытается улыбнуться.

- Вы... - говорит Янек. - Оба тут... Вы искали? Мы киваем в ответ.

- Я знал... Я все время знал... - с трудом улыбается Янек. - Только я боялся думать об этом.

Пусть говорит что хочет, мы с Эстер переглядываемся.

- Где твои звезды?

- Звезды? Далеко. Они очень далеко, на опушке леса. А что?

- Без них нельзя. Ты ведь знаешь, что будет, если попадешься без звезд?

- Да, да, я помню.

- Что теперь делать? - спрашивает Эстер.

Она забыла все беды, она думает лишь о звездах для Янека. Забыла, что только что его не было. Забыла, что мы сами без звезд шли по городу и любой полицай мог нас пристрелить. Забыла, что еще надо затесаться в проходящую колонну, так чтобы конвоиры не заметили. Она забыла все на свете, сейчас ее волнуют только звезды.

Я, недолго думая, спарываю звезду со своей груди.

- Ты можешь идти? - спрашиваю Янека.

- Медленно, но могу. Могу, конечно! - заканчивает он. Я пришиваю свою звезду ему на грудь и объясняю:

- Ты, - говорю ему, - пойдешь впереди и обопрешься на меня. Одна звезда будет у тебя на груди, другая- у меня на спине.

- А что, если заметят? - спрашивает Янек. Да, видно, Янек и вправду плох. Иначе не задавал бы таких вопросов.

- Ни за что не заметят. Ни в коем случае, - успокаиваю я его, а заодно и Эстер. - Ты будешь идти, прижимаясь ко мне... Он понимает. Он снова улыбается.

- Очередная комбинация. Очень сложная, прямо с шахматной доски, пытается острить Янек и снова стонет. Я смотрю на его запекшиеся губы.

- Это ничего, - объясняет Янек. - Это просто так...

Шаги... Шаги! Женщины.

Первой выходит Эстер. Мы приникаем к щели. Она уже в колонне. Ее нет, затерялась среди своих.

Снова шаги.

Тяжелые шаги мужчин.

Теперь наш черед.

Пора!

Это моя колонна. Рядом со мной шагает Рыжий. Он смотрит сверху вниз на меня и Янека, на Янека и меня. Его глаза широко раскрыты, белесые ресницы повисли в воздухе, удивленные больше, чем всегда.

Он подталкивает своего соседа, тот - другого, другой - третьего. Множество людей, подталкивая друг друга, оттесняют нас в середину колонны, окружают со всех сторон.

Какие звезды? Где звезды?

Не хватает звезд, что ли?

Да их даже слишком много. На каждого человека по две. Разве этого мало?

Звезд уже так много, что могло бы и вовсе их не быть. Разве мало звезд на небе? Миллионы. И не только желтых. Они искрятся, отливая всеми цветами, играют, словно радуга.

Их очень много.

Неужели кому-то не хватает звезд?

Мы проходим ворота.

Мы уже в гетто.

- Пить, - просит Янек. - Теперь ты можешь принести мне воды.

Рыжий ждет нас. Он, наверно, хочет что-то сказать, но Янек повис на нем, и я бегу за водой.

Я приношу много, целое ведро...

Янек опускается на колени и припадает к воде.

Он пьет, пьет, пьет.

Потом переводит дух.

- Вода... - говорит Янек. - Что может быть вкуснее? И снова пьет, и пьет, и пьет.

- Знаешь, что я хочу сказать? - говорит мне Рыжий.

Он, наверно, забыл, что недавно нас было двое, что наша тройка была неполной и он сам предложил мне найти кого-нибудь еще. Он все забыл. Ему важно только дело. Он непременно должен что-то сказать, этот Рыжий, надо или не надо.

- Знаешь, что я хочу сказать? - повторяет Рыжий. Он смотрит на меня, смотрит на Янека, смотрит на Эстер, стоящую рядом с нами, и продолжает: Вы должны готовиться очень быстро. Через пять дней, ночью, пойдете в лес.

Чудак этот Рыжий. Он умеет лаять, как собачонка, я мяукать

по-кошачьи.

- Ты просто так говоришь, ты шутишь, да, Рыжий? - спрашиваю я.

Рыжий сердится.

Если Рыжий сердится, значит, это правда.

Мы?

В лес?

Это еле укладывается у меня в голове. С большим трудом.

Рыжий мог объяснить, не брякать так сразу... А он выпалил: надо, и будь здоров.

Мы?

В лес?

Через пять дней, ночью. Я понимаю, Янеку трудно говорить. Он кривит губы. Улыбается, хочет что-то сказать.

- Я знал, что это будет.

Вот что Янек хочет сказать.

Все-то он знает...

Пусть уж лучше молчит, не разговаривает и поскорей приходит

в себя.

- На, - Рыжий, уходя, сует мне в ладонь бумажку.