Сергей Семенов - Подпасок

Федька совсем не думал, что ему придется в подпасках быть. Отец его надеялся вывести парня куда-нибудь получше: отдать в город и приучить к какому-нибудь мастерству. Но сначала Федька был мал для того, чтобы идти в город, а потом отец его заболел, и заболел не на шутку. Полтора года лежал Трофим больной, таял как свечка, и все ожидали, вот-вот мужик помрет, а он чахнул и чахнул и только перед пасхой в этом году отдал богу душу.

Катерина, мать Федьки, все время ухаживала за своим больным мужем. Хозяйство они забросили, так как некому было заниматься им, и жили только на то, что понемногу распродавали свое имущество. Сначала продали овец одну за другою, потом продали лошадь, и осталась у них одна корова. Всячески ухитрялась Катерина сберечь корову, да не уцелела и она: помер Трофим, и продали корову, чтобы похоронить его.

Похоронили Трофима, -- стала баба придумывать, что им делать, как быть? Видит Катерина, что не с чем за крестьянство приниматься: в закромах ни зернушка нет; только и хозяйства, что три курицы с петухом по двору ходят. Поплакала-поплакала баба, да и говорит сыну:

– - Федька, что же нам теперь делать-то? Лето подходит -- люди работать начнут, а нам за что приниматься?

Повесил голову парень, -- не знает, что сказать.

– - По-настоящему-то и нам бы нужно в ряд с людьми становиться. Тебе уж семнадцать годов, скоро жених, -- бобылем-то жить не очень складно.

– - Заводить надо, -- говорит Федька.

– - Знамо, надо, как свят бог! Да как начать-то?

– - Отпусти меня в город! Наймусь я там, куда ни на есть, выживу денег; вот на них и купим чего-нибудь.

Задумалась Катерина. Подумала-подумала и вздохнула.

– - Легко сказать: в город! -- сказала она. -- Обживешься ты там, друзей да приятелей заведешь, -- и про дом забудешь. Нет, родимый, нескладно это дело.

– - А что ж складнее-то выйдет?

– - Вот ономнясь говорил мне Василий Богров, -- он в Терехове в пастухи нанялся, -- отдай, говорит, ты мне своего малого в подпаски. Обещалась я ему подумать, да не знаю, как быть-то? Ты как скажешь?

– - Словно неохота бы в подпаски-то.

– - Э, родимый! Чего неохота-то? Все равно -- где ни жить, так жить. Хорош будешь -- и в подпасках хорошо будет; а плох -- так везде плохо. Все от себя! По крайности у меня на слуху будешь -- не будет так болеть мое сердце. Отпасешь лето, -- вот и корову купим. А я тут на поденщину ходить стану -- себя обработаю. Коли в зиму еще наняться, -- к весне, може, и лошадь заведем. Вот тебе и крестьяне.

Подумал Федька и сказал:

– - Что ж! Пожалуй, хошь и так -- все равно!

– - Знамо, так лучше. Знаешь пословицу: ближняя копейка дороже дальнего рубля! Жди там, когда из города-то что попадет! А тут-то уж верно.

Так и порешили Федьку в подпаски отдать. Пошла Катерина к Василью и сказала, что согласна отдать к нему малого. Обещал Василий на пасхе прийти за ним и уговориться.

Праздник встретила Катерина со слезами, с одним Федькой: вспомнила она прежнее житье-бытье и поплакала. Разговелись они как следует: нанесли им соседи молока, творогу, а кто и говядинки -- набралось всего на целую неделю.

Середь недели пришел к ним Василий и договорился взять Федьку за двадцать три рубля. Выговорила Катерина в задаток три рубля, а остальные наказала парню до осени не брать.

И стал Федька приготовляться к пастьбе: свил себе кнут, смастерил сумку кожаную, пояс с бляхами добыл -- стал настоящим пастухом.

С Егорьева дня и скотину выгнали. Начал Федька к своей должности приглядываться, и сначала не понравилась она ему.

Скотина, пока не обходилась, бегала по полю как угорелая; носятся за ней и пастухи весь день -- покоя не знают. Пригонят скотину, пойдет Федька ужинать, -- боится в чужих людях и есть-то досыта. Утром -- тоже, да с собой ничего не берет: привыкли бабы к напористым пастухам, -- иная и не догадается дать хлеба с собой, а спросить малый боялся; доводилось частенько и впроголодь быть. Потом дожди пошли: намочит пастухов, до костей пробьет, а обогреться негде, и дрожит он день целый.

Дальше -- больше; стало теплее; показалась травка, и скотина попокойнее стала. Начали бабы на полдни ходить, -- стали пастухам молока отливать и яиц носить. Голодать больше Федьке не приходилось.

И привык он к своей должности, не тяжела ему казалась она. В деревне его любили, потому он был не озорной, да и Василий его не обижал, слушался его Федька: куда ни пошлет, никогда не откажется.