Сергей Семенов: Брюханы

Егор Федорович, по обыкновению, отправился в этот день в город, и после обеда в ворота жаровского дома вошел молодой, рослый парень в пиджаке, с загорелым лицом, с умным и осмысленным взглядом, с белой котомкой за плечами. Иван Федорович, увидев его, тотчас же сошел с крыльца и окликнул парня:

– - Тебе кого?

– - Меня Егор Федорович прислал, -- приподнимая картуз, ответил парень, -- я в ездоки нанялся.

Иван Федорович окинул парня пытливым взглядом. Очевидно, он ему показался подходящим, так как глаза его сверкнули довольством, и он веселым голосом проговорил:

– - В ездоки? Ну, и славно: ездок нам нужен. Пойдем-ка, я тебе покажу, где сумку-то положить.

И он повел его в клеильню. В клеильне шла самая горячая работа, и, когда они поднимались по лестнице, никто на них не обратил внимания. Спальня была пуста, Иван Федорович подвел парня к постели Егора и сказал:

– - Вот тебе и место, отдельное ото всех: тут ты и спать будешь. Эту-то постель убери под нары, а я тебе свежую тару дам. У нас, брат, никто, кроме ездока, таким раздольем не пользуется. Тебя как звать-то?

– - Захаром, -- сказал парень, снял с плеч сумку и положил ее на нары.

– - Ты жил раньше-то где?

– - В Москве -- нет еще.

– - А в деревне-то хозяйствовал?

– - Как же…

– - Значит, с лошадьми умеешь обходиться?

– - Умею.

– - Ну, пойдем, я тебе укажу, где у нас лошади…

Они пошли опять по лестнице, прошли через двор и скрылись в конюшне, стоявшей в заду двора между корпусами. Минут через пять они вышли из конюшни и остановились под навесом, где стояли полки. Потом они прошли в каретный сарай, где была спрятана сбруя и стоял ларь с овсом. Иван Федорович растолковывал Захару его обязанности, а тот слушал.

– - А воду поить лошадей в красильне бери, -- там колодцы есть… А бадейка-то -- видал, где висит? Возьми-ка ее да попой лошадей, -- сейчас время уж.

Захар пошел поить лошадей, а Иван Федорович прошел к себе в дом.

Напоивши лошадей, Захар прошел опять в спальню, устроил себе постель и начал разбирать котомку. В котомке было несколько пар белья, хорошие сапоги, брюки, несколько фартуков и связка книжек. Сапоги и брюки он повесил на колышек над постелью, белье спрятал в уголок рядом с подушкой, а книжки пока остались на окне, приходившемся как раз около нар. Потом он сел на нары и стал переобуваться.

По лестнице раздались чавкающие шаги. Захар повернул туда голову и увидал, что наверх шел дядя Алексей, шмыгая опорками по железным ступеням. Он только что кончил клеить и вымыл руки. Войдя в спальню, он взглянул на Захара и проговорил:

– - Здорово, милая душа! К нам жить пришел?

– - Да, в ездоки нанялся, -- проговорил Захар.

– - Хорошее дело, -- промолвил дядя Алексей и, близко подойдя к парню, опустился на один из стоявших у стены сундуков… -- А раньше-то где жил?

– - В деревне.

– - А ты чей сам-то будешь?

– - Ржевский.

– - Что ж, тебе в деревне-то жить надоело?

– - Захотелось Москву поглядеть…

– - А у тебя в Москве родные-то есть?

– - Тетка у Гаврилы Петровича, вот у давальца здешнего, в няньках живет.

– - Гаврила Петрович тебя рекомендовал?

– - Да.

В спальню поднялись Федор Рябой и курчаки. Они с любопытством глядели на нового ездока; кто здоровался с ним, кто так располагался на окнах и сундуках. Дядя Алексей потянулся за лежавшими на окне книжками и стал разглядывать их. К нему подошел Абрам и, опускаясь с ним рядом, проговорил:

– - Что это, никак, книжки?

– - Нет, пироги! -- проговорил дядя Алексей и, прочитав заглавие одной, стал разбирать другую. Переглядев книжки, он спросил:

– - Где же это ты таких набрал?

– - Тут купил.

– - Знать, охоч читать, -- спросил Абрам, -- коли перво-наперво книжек купил?

– - Да, люблю, -- проговорил Захар.

– - Где ж ты учился-то?

– - У нас училище там есть.

– - Сколько же ты годов учился?

– - Три года.

– - А свидетельство получил?

– - И свидетельство, и похвальный лист.

– - Молодец!

– - У нас один такой даже в учителя вышел, -- промолвил вошедший перед тем в спальню Гаврила. -- Кончил одну училищу, его в другую да в семинар. Пробыл он там сколько-то, а теперь двадцать пять целковых в месяц получает и лето ничего не делает.

– - Ах, братец мой, мало ли какие головы бывают! -- вымолвил дядя Алексей. -- У нас в батарее фирверкин был, так он тебя по чему хошь, бывало, загоняет. Бывало, офицер не всякий сговорить с ним мог. Кончил службу, его на вторительную оставляли, только он сам не захотел. В Питер, говорят, уехал да там в околоточные и поступил.