На следующий день, чуть забрезжил свет, еврей, озирая свои владения, наткнулся около лавки на что-то темное.
- Кто там? - крикнул он, подходя.
В сером свете зимнего утра виднелась темная куча. Еврей протянул руку и отпрянул в ужасе. Теплая рука его коснулась холодного как лед лица.
- Гивалт! Гивалт! - закричал он и бросился в хату.
Скоро он опять появился, за ним выползла и еврейка. Еврей что-то кричал ей, показывая рукой на лавку. Заспанная, неумытая еврейка устремила туда свои черные глаза.
- Что там тебе, Лейба, бог послал? - крикнул еврею мужик с соседнего двора.
- Что послал? Напасть послал! Принесли кого-то черти, замерз тут около лавки.
- Кто ж это там? Мужик или баба?
- А черт его знает, кто? Не нашел другого места, приткнулся около лавки!
Мужик, бросив посреди двора охапку соломы, которую он нес скотине, пошел к лавке. За ним и еврей с еврейкой.
- А никто к тебе на ночь не просился? - спросил мужик.
- Нет, не просился,- ответил еврей, глядя на жену.
- А я слышал ночью - собаки лаяли и в окно кто-то стучал.
- Не знаю, может, и стучал. Я спал. Ты не слышала, Хая? - повернулся еврей к еврейке.
- Нет, не слышала,- ответила та.
Мужик подошел к куче лохмотьев и ощупал голову.
- Так и есть, человек,- сказал он.- Что ж теперь, Лейба, будешь делать? - спросил он немного погодя.
- Что делать? Возьму и выкину на середину дороги.
- Нет, так нельзя, а то как бы беды не было. Надо в волость заявить.
Еврей застрекотал что-то еврейке и побежал по улице. Еврейка пошла в хату. Мужик постоял-постоял и тоже пошел домой.
- Остап! - крикнул он через забор другому соседу.- Слыхал, у Лейбы около лавки кто-то замерз?
- Ну?
- Вон лежит? - показал мужик рукой.
Остап пустился бегом к лавке.
- Что там такое? - послышался издали третий голос.
- Да кто-то замерз около лавки!
Показался и третий мужик. За ним немного погодя - баба, а там другая, третья. Собралась толпа, народ зашумел. Кто такой? Откуда? Зачем забрел в село?
На дворе светало, народу все прибавлялось. Услышав про мертвое тело, люди сбегались с дальних концов села, бог знает с каких улиц. Народу около шинка собралось как на ярмарке, всем любопытно, всем хочется поглядеть!
Но вот показался и еврей, ведя с собой двух мужиков. Один, старенький, сгорбленный, едва поспевал за другим, помоложе. Еврей что-то говорил, размахивая руками.
- Вон из волости идут! Подождем, посмотрим, что там такое? - зашумели, задвигались люди в толпе.
- Пропустите, пропустите! - кричал еврей, расталкивая народ.
Подошли. Только подняли платок, как в церкви ударили в колокол. Гулкий призывный звон разнесся в морозном воздухе. Старик, который поднимал платок, вздрогнул, народ закрестился, кое-кто засмеялся.
- Испугался, дяденька! - крикнул кто-то.
- Чего испугался? Не впервой! - ответил тот и сдернул платок с головы мертвеца. Показалось широкое женское лицо, с побелевшими от мороза щеками и с дыркой вместо носа.
Народ стал напирать, лезть друг на дружку, чтобы поглядеть.
- Видал! Нос-то отмерз, что ли?
- Отмерз! Его вовсе не было.
- Как, без носа?
- То-то и есть.
- Кто же это - мужик или баба?
- Видно, баба.
Сотские стояли и мрачно смотрели на замерзшую, Особенно пристально смотрел старичок - ему показалось, что он где-то видел это лицо, и теперь он силился вспомнить где.
Но вот приехал и старшина с писарем. Народ расступился, все сняли шапки. Старшина направился прямо к лавке.
- Ты что, Кирило, уставился так? Узнаешь, что ли?
- Узнаю. Что-то знакомое, а никак не вспомню,- ответил тот, отступая.
- А вот мы сейчас узнаем. Надо обыскать, может, при ней деньги есть, бумага какая-нибудь. Ну, и мерзость же! - сказал он, поглядев на труп, и плюнул.- Кладите ее на сани да повезем в волость,- прибавил он.
- Нет, так нельзя,- вмешался писарь.- А вдруг она не замерзла. Вдруг... Станового надо ждать.
- Пожалуй, верно.
- Верно, верно,- закричал еврей.- А кто мне заплатит за то, что я не буду торговать?
- Почему не будешь? Разве она тебе ход загородила?
- Ну и что, что не загородила? А кто в лавку пойдет, а?- кричал еврей.
- Зачем же ты здесь такой закуток устроил? Вишь, думала ночь тут перебыть, да не выдержала! - пошутил кто-то, обращаясь к еврею.
Еврей плюнул и побежал в хату. Народ шумел, толкался, одни уходили, другие приходили, слонялись, толпились, строили догадки, кто это, откуда.
- Да я думаю, греха не будет, если мы ее обыщем! - сказал старшина и сунул руку под тряпье. Он довольно долго рылся, пока извлек из-за пазухи небольшой сверток. Развернул - лист бумаги. Писарь так и впился глазами: "Крестьянка с. Марьяновки Христина Пилиповна Притыкина".
Читать дальше